Мародер

Билеты в Нью-Йорк на двадцать пятое августа и на двадцать восьмое обратно я купил без особых хлопот, и до следующего скачка у меня оставалось полчаса. Как ни точно рассчитывает вариатор ситуации, всегда надо иметь в запасе свободное время. Скачки во времени совершаю не только я, поэтому погрешность всегда имеет место. И чем больше таких скачков, тем выше погрешность, хотя она и не доходит до рамок флуктуационных колебаний. Вроде того, что очередь у кассы может оказаться длиннее, билеты будут оформлять дольше, и ты можешь не успеть к оптимальному скачку. На реальности это никак не скажется, но нервы попортит. А нервы нужно беречь для работы.

Я поднялся на второй этаж, побродил по залам ожидания, постоял у широкого окна с видом на взлетное поле с комфортабельными лайнерами различных компаний. Хорошо здесь живут, широко, вольготно… Золотой век. В нашем веке дальше двадцати метров ничего не увидишь из-за едкого мглистого тумана. С другой стороны, насколько знаю, и тут находятся недовольные техногенным развитием цивилизации, ратующие за возврат к природе, защиту окружающей среды, запрещение трансгенных овощей и фруктов и употребление в пищу только экологически чистых продуктов. Эх, не едали они мутагенный лишайник, не жили в квартирке меньше туалетной кабинки… Через пятьдесят лет, когда будут исчерпаны все природные запасы нефти, на Земле такое начнется, что Армагеддон покажется луна-парком. Счастье, если твой организм сумел мутировать и приспособиться к потреблению плесени, мхов, лишайников, но если ты реликт, неспособный к мутации…

Ощущение на себе чужого взгляда подействовало как укол стилета и напрочь отсекло меланхолические воспоминания. Жить здесь, несомненно, хорошо, но и расслабляться не следует.

Лениво, как пассажир, мающийся от безделья до посадки в самолет, я неторопливой походкой направился к эскалатору, а заодно скучающим взглядом прошелся по залу ожидания. Людей здесь было немного, и никто на меня не обращал внимания. Ни у одного человека я не заметил ауры флуктуационного следа, но ощущение острого изучающего взгляда не проходило. Кто бы это мог быть и зачем за мной наблюдал? Ни местных, ни наших законов я не нарушал… И только ступив на эскалатор, я наконец определил направление взгляда.

Взявшись за перила, я оглянулся, равнодушным взглядом осмотрел потолок и в углу заметил направленный на меня объектив камеры слежения. Взгляд наблюдателя был настолько пристальным, что чувствовался сквозь просветленную оптику. Чем я мог заинтересовать службу безопасности аэропорта? Тем, что, купив билет на рейс, вылетающий за границу через месяц, не покинул здание аэропорта? После одиннадцатого сентября такой пассажир, несомненно, может привлечь к себе внимание, но сейчас причина выглядела надуманной. Что-то другое стояло за пристальным взглядом из телеобъектива, но что именно, я не стал гадать, так как через десять минут меня тут не будет. Меньше будешь знать — крепче будешь спать.

Спустившись на первый этаж, я направился через зал к туалету, вошел и огляделся. Пару человек мыли руки, один брился электрической бритвой у зеркала, еще один стоял у писсуара. Половина кабинок была заперта изнутри, но третья кабинка от окна, как и предсказывал вариатор, была свободной. Я не знаток русского языка, для меня он настолько же архаичен, как для местных древнеславянский, но, по-моему, слово «нужник» образовалось на основе словосочетания «нужное место». Иронизировать по этому поводу можно сколько угодно, но кабинки туалета являются наиболее подходящими точками при перемещении во времени: никто не видит, как путешественник исчезает в никуда и появляется из ничего. Во всех отношениях «нужное место». Главное, вычислить на вариаторе время, когда кабинка оказывается пустой, чтобы не оказаться на коленях у местного, использующего кабинку по прямому назначению.

Я заперся в кабинке, достал из кармана джамп, выставил на нем «25 августа 2001 года, 12 часов 44 минуты», выждал три минуты до оптимального времени скачка и нажал «Старт».

Ничего вокруг не изменилось, кроме звука. Исчезло журчание льющейся из крана воды, шарканье подошв по полу, зато появился гудящий однообразный звук, будто кто-то забыл выключить тепловентилятор для сушки рук. Дверь в кабинку была приоткрыта, я посмотрел в щель и увидел, что кое-что все-таки изменилось. На двери была новая щеколда. Моя оплошность — забыл перед скачком открыть дверь, и персоналу аэропорта пришлось ее взламывать, а затем ставить новую щеколду. Я глянул на руки и с облегчением убедился, что свечение флуктуационного следа в норме. Иногда такие мелочи боком выходят, но в этот раз пронесло. В переносном смысле, конечно.

С чувством выполненного долга я открыл дверь, направился к умывальнику и вдруг увидел, что в туалете никого нет, кроме уборщика, елозившего гранитные плиты пола электрополотером. Вероятно, перед началом работы уборщик проверял кабинки, потому что смотрел на меня выпученными глазами, как на привидение.