Мародёр (СИ)

Я не слушал, что он несёт, какими способами хочет меня убить, какие кары и проклятья насылает, я улыбался. Мило так, открыто. До боли в порванных губах. Я улыбался тому, что передо мной не пауки. А это уже само по себе приятно. Передо мной люди, а значит никто не станет плеваться паутиной, никто не забрызгает ядовитой слюной, не обольет застывающий в камень кровью.

Продолжая глупо улыбаться, я нахмурил брови. От коротышки это не ускользнуло, он повысил голос почти до писка и углубился в подробности того, какими способами он может меня убить. Я вновь не слушал. Я осматривал себя.

У мелких пауков кровь и слюна каменеют на воздухе. Огромная тварь, облила меня кровью полностью, но одежда не закаменела. Почему? Я понимал, что задаю себе этот вопрос, не совсем вовремя. Злобный коротышка продолжал вещать о моей скорой, страшной, мучительной и очень болезненной смерти. Но его мне слушать не хотелось. Я его вижу, если он что-то начнет делать, успею среагировать. Или не успею, тело все изранено, отравлено, избито и устало. В общем все равно, надо отвлечься, чтоб коротышку не слушать.

Так почему? Почему одежда моя и кожа не превратились в камень? Может быть потому, что это паук другого типа? Как у пчел. Матка из совсем не похожа на рабочих. И я почему-то в этом уверен, хотя и пчел толком не видел. Да и демоны с ними. А может быть это и вовсе не паук? Шесть глаз, шесть лап, передние лапы и глаза похожи, да и тело тоже, но задние ноги. Задние ноги слишком коротки, к тому же не похоже, что бы эта туша много ходила. Уж слишком она медлительная и неповоротливая. А с другой стороны будучи беременной, таким вот немаленьким яичком, не особо побегаешь.

Даже интересно, этот сморщенный, сам ее обрюхатил, или нанимал кого? Или в их племени, к подобной чести, с рождения готовят. Ох! Если у сморщенного есть племя, наша встреча может вылиться в весьма серьезные неприятности. Для обеих сторон. Я хоть и был едва живой, но позволять себя убить просто так не собирался. Ни в тот момент, ни позже если сморщенное племя решит отомстить за смерть шамана или мага, или кто он им там, демон его разберет. А в том, что мне придется его убить я уже не сомневался. Не хочется конечно, но придется, иначе он убьет меня.

Коротышка отвлёк от мыслей, привлек внимание к себе, тем, что с размаху врезал концом палки по крышке саркофага, а затем закругленным ткнул в меня.

— Твоя повезло! — серьезно сказал он. — Твоя увидеть рождение бога. Потом твоя умереть и никому не рассказать. Но твоя повезло. Я сама завидовать тебе.

Он поднял руку, сложил пальцы шалашом, поднял вторую руку, и возле колокольчика появилось жёлтое сияние. Коротышка на какое-то время замолк, закрыл глаза и что-то беззвучно шептал. Сияние на посохе разгоралось ярче, делая мир вокруг светлее. Он все еще оставался мрачным, но уже не таким темным.

В куче паучьих и птичьих тел я углядел самострел. Подвинулся к нему, дотянулся вытащил, отряхнул. Попробовал правой рукой, бесполезно, опухоль немного спала, цвет пальцев уже не так пугает, но все равно полноценно работать они ещё не могут. Взял в левую руку.

Коротышка заговорил вновь. Он продолжал на все лады обещать мне скорую и весьма болезненную смерть. Слегка путался с тем, кто именно меня убьет, не то он сам, не то бог. Только я не понимал, сколько не пытался, родился ли его бог или он сидит в этом яйце. Но коротышка своего добился. Теперь я слушал его внимательно. Я даже кивал.

Левой рукой держать самострел не удобно. Все заточено под правую, и чтобы дотянуться до рычага пришлось постараться, но я справился. Взвел самострел, наложил болт, поднял, прицелился.

Коротышка не отреагировал, так и продолжал стоять в полный рост на саркофаге, вещая мне о скорой и мучительной смерти, творя волшбу на яйцо. Был бы он один, я бы спустил рычаг сейчас, но два обезьяноподобных типа мне этого не простят. Я отмахаться от них я вряд ли смогу, уж больно угрожающе выглядели их мышцы. И взгляды не предвещали ничего хорошего.

Я продолжал улыбаться, они продолжали недобро на меня смотреть, а коротышка продолжал говорить и грозить мне всеми жуткими смертями какие только мог вспомнить. Я полез в колчан, вытащил болты, разложил их на полу, так, чтобы можно было дотянуться. Пересчитал. Восемь. Не понял. Пересчитал ещё раз. Восемь. Хм, было двадцать. Два торчат в глазах паука, три или четыре я выронил, и они где-то на полу, восемь вот они, а остальные где? Да демоны с ними. Все равно все восемь использовать не успею.

— Твоя сделать преступления. Твоя не испытывать раскаяния. Твоя умрет!

Я продолжал улыбаться, но нахмурился. Мне начало казаться, что коротышка тянет время. Его рука с посохом направлена на меня, но вторая окутана сиянием и сияние это перетекает на яйцо. Не знал я кто в том яйце, но и узнавать не хотел. Однако, похоже коротышка решил нас познакомить, не спрашивая моего мнения. Я вложил болт в рот, прижал зубами.