Мародёры

– Нет. Так нельзя. Мои родители не любили друг друга, оставались вместе только ради меня. И что? Я хоть и не понимал этого сперва, но чувствовал. Всякое было в нашей семейной жизни, и до рукоприкладства доходило. Тем более в голодающем и замерзающем гарнизоне, – Асов вспомнил, что в один из припадков озлобленности отец сломал ему нос, но сейчас он отогнал эту мысль и решил вообще забыть о ней. Как и большинство детей, он простил своим родителям все, лишь бы они только были рядом. – Вот и я никак не мог себе объяснить, почему же я так часто убегал из дома. Просто чувствовал, что что-то не так, и убегал из дома, когда был ребенком, по-настоящему убегал, а меня ловили. Не хочу, чтобы мой ребенок так мучился. Кроме того, любая семья может разбиться о быт. Любовь иногда может не помочь в таком случае. Я себя-то сам еле-еле содержу, а семью не смогу. Как сейчас найти себе пару, вообще не представляю. Девки сейчас как думают? Они же не любят, они выбирают. Вот что бесит, выбирают. У меня сослуживец был, так он с одной девчонкой сошелся, как-то она напилась и призналась, что она выбирала между мной и им. А это всегда видно, когда девчонка к тебе приглядывается. Так вот, она сказала, как бы в шутку, что у того был мобильный телефон и машина, а по тем времена мобильник вообще был роскошью. А у меня такого не было, естественно. Так что никаких шансов. Приличная такая девушка была внешне. Да и вообще, они какие-то туповатые стали, ленивые, хотя и красивые. Если только не жарятся в соляриях, отчего кажется, что это шахтер. И кто сказал, что это модно? – ехидно вставил Саша. – Тем более не переношу, когда человек ни к чему не стремится. А уж если умные, то такие… – он помолчал, подбирая слово, – корыстные, что клейма ставить негде, прагматичные. Хотя может быть, в том, что я так думаю, виновата моя работа. Я же нормальных людей не вижу. Однако я предпочитаю верить тому, что сам знаю, а не тому, что мне рассказывают другие, либо что написано в дешевых бульварных романах. А видел я в людях больше плохого, всю их подноготную. Возможно, это кара, я всегда чувствую фальшь, обмануть меня сложно, и то один человек может сделать это только раз. Справедливости ради должен отметить, что по большому счету мир все-таки не без добрых людей.

В кабине надолго повисла тишина. Каждый думал о своем, и оба они понимали, что оба правы. Один в своем решении жить ради ребенка, другой в мечте о нормальной семье.

Наконец Сергей свернул под указателем заправки с трассы. Асов быстро выкинул окурок в окно. Вдали проселочной дороги замаячил свет. Радио так и не настроилось, и Сергей выключил его. Проехав по запорошенной снегом дороге, машина выехала на площадку с двумя рядами заправочных колонок, которые были сверху прикрыты металлическим навесом. На заправке автомобилей не было. Почти у самого въезда, там, где дорога расширялась и переходила в асфальтированную площадку, стояла бетонная будка, больше похожая на летний однокомнатный домик. В окне горел свет. Вся площадка ярко освещалась двумя высокими уличными фонарями, висящими над заправочными колонками. Поэтому, несмотря на то, что свет, отражаясь от заснеженного покрытия площадки, немного слепил, под самим козырьком, около колонок, было темно.

Сергей поставил машину между рядами колонок и, не заглушая двигатель, вышел на улицу. Асов тоже вышел за ним. Они стали ждать заправщика. Ночью заметно понизилась температура. Асов почувствовал, как замерзли кончики его ушей. Странно и спокойно было стоять в полнейшей тишине, вдыхая морозный воздух, в который неестественно примешивался запах газа.

Саша застегнул дубленку и, выйдя из-под навеса на свет, стал разглядывать свою тень. На стройном черном силуэте на снегу от головы, в такт мерному дыханию, выплывали пушистые и четкие тени облачков пара его дыхания. Словно чернила в воде, после нескольких витков узоров тени дыхания растворялись и исчезали, оставляя после себя пустоту. Саша посмотрел вниз, на свою грудь и увидел, как выходящий из его носа воздух, сильными и равномерными струями превращаясь в белый пар, рвется вниз, а затем, поднимаясь вверх, отлетает в холод и растворяется. Саша чувствовал кожей лица свое дыхание и вдруг вспомнил слова своего отца: «Мать-природа не дура. Не зря же она дала человеку нос. Холодный воздух опасен. Никогда на морозе не дыши ртом. Именно поэтому, когда ты бежишь по морозу, дыши только носом. Холодный воздух пройдет по носоглотке, согреется и только потом попадет в легкие. И поэтому ты не заболеешь. А если будешь дышать открытым ртом, даже летом во время бега, обязательно простудишься». Асов тогда готовился поступать в институт, тренировался и бегал зимой; после одной из пробежек почувствовал, что у него жутко болит горло, как будто его просто разрывали изнутри.