Мародёр

Прошло ещё несколько дней, первые две печи закончили, протопили разок — вроде всё нормально. Поступило известие, что завтра придёт аж сам Костя Жирный — принимать работу, и если всё в порядке, послезавтра намечен переезд. Жаба тут же сдавила Ахметово горло: «Надо дождаться переезда и завалить всех… Это ж сколько хапнем, прикинь?!» Соблазнительно, конечно; однако Ахмет понимал, что, взяв такую добычу в одиночку, подписывает своей семье смертный приговор, к тому же алгоритм процесса был неясен. …Эх, был бы радиовзрыватель, тогда ещё можно пробовать. А со шнурком от ботинок вместо ОШП, да с самодельным детонатором — неа, ну нах… Хоть одна сработает — уже за счастье. Решил рвать их на крыльце — вдруг внутри разбредутся. Уложил один бензобак под кучей мусора у самого входа, второй засунул в распотрошенный банкомат в фойе. …Знать бы заранее, накусал бы шашнадцатой арматурки, и со стороны горловины, несколько слоёв, на битум. Метров на тридцать срубило бы всё к хуям собачьим, а так одна волна да камни. Ну да ладно, зато каждая с полста кило, мало один хрен не покажется — это с бризантностью у аммонала проблемы, а с фугасностью всё в порядке, тот же тротил. Только б самому съебаться успеть…

Успел. Мало того, само осуществление операции произошло как-то буднично: к тому времени, как Жирный с четырьмя корешками начал подниматься на крыльцо ДК, всё было готово к параду. Ахмет, предусмотрительно прикрывший вонь и треск горящих фитилей костром, на котором прилежно выжигал ведро из-под краски, запалил фитиль бомбы в банкомате, спокойно вышел на широкое крыльцо ДК и уверенно, словно так и надо, подпалил вторую. Ноги едва не сорвались на бег, но он заставил себя медленно подойти к краю крыльца и так же неспешно спрыгнул на асфальт, благо, что спина не горела от чужих взглядов. Ускоряясь, завернул за угол жилого дома, влетел в первый же подъезд и только собрался было испугаться, что фитиль потух, или, того хуже — потушен, как пол мощно дал ему по ногам.

По голове словно врезали пеноблоком — глаза расфокусировались, в каждом ухе звонило по нескольку старинных, с дисками, телефонов, а по телу разбежался нехороший такой, вялый и холодный, во — селёдочный! — такой мандраж. …О, бля… — ничего сложнее подумать не получилось. — О… Выйдя на негнущихся ногах из подъезда, Ахметзянов, тряся головой, доковылял до угла, осторожно выглянул — и обомлел.

Ещё в подъезде, сполна ощутив поистине тектоническую мощь взрыва, он понял — операция удалась полностью, живых там нет. Но того, что сделал центнер аммонала с мощным ампирным фасадом дворца, он и представить себе не мог — ну, думал он, сметёт, конечно, всё на первом этаже, кроме несущих стен; ну, разбросает мусор с крыльца, поубивает всех, конечно… А у ДК просто вырвало всю центральную часть фасада, словно огромный экскаватор подъехал, хапнул полный ковш и подбросил вверх, засыпав площадь обломками. Несколько сожженных машин, стоявших близко к крыльцу, просто исчезли. Автобусы перекрутило и отшвырнуло аж до середины площади перед ДК, а окружающие площадь дома начисто лишились остатков стекол. Ахмет начал было подниматься на осыпь, дымящуюся багровой пылью среди уцелевших стен, словно дупло, выжженное в кирпичном зубе каким-то огненным кариесом. Встал, пошел назад. Смысла лазать по руинам он не увидел — всё размололо в мелкую кашу, и найти в ней стволы надежды не было. Ахмет огляделся — вроде пока никого, и побрел восвояси, стараясь не отсвечивать лишнего. Его потряхивало, непонятно, от чего конкретно. То, что он только что распылил десять человек, в том числе двоих обычных, не умышлявших против него мужиков, его напрягало, но не так, как ему казалось до акции. Один, десять — а никакой заметной разницы и не оказалось. Скорее, его больше потрясла чудовищная мощь смеси вполне безобидных веществ, собственноручно забитая в бензобаки и только что вылетевшая на свободу. Он снова и снова легко вызывал испытанное им в подъезде ощущение невероятной, нутряной какой-то силы, огромной как гора, как цунами из фантастического фильма, сумевшей жестко встряхнуть всё — даже землю под ногами.