Марргаст. Первое семя тьмы

Самым страшным впоследствии было очнуться в абсолютной звенящей тишине. Не лихорадочный жар или ломота в теле, а именно тишина стала моим наказанием.

Вокруг собрались те, кого я так и не успел узнать. Они укоризненно взирали на меня с пола, мертвые головы, расставленные полукругом вдоль меловой линии. Года, Олег, маленький мальчик без нижней челюсти, несколько молодых женщин…

Они корили меня за то, что я остался жив.

На негнущихся ногах вышел наружу. В небе висел надкушенный огрызок луны, свет которой поделил мир на две равные половины. Искристая белизна снега сходилась с непроглядным мраком леса. Умиротворяющая картина.

Тварь ушла, знатно порезвившись напоследок. Повсюду, на улице и в домах лежали растерзанные тела. Проходя мимо амбара, я заметил знакомый силуэт и несколько минут тупо разглядывал Селио, прибитого за горло к покосившимся воротам. Его лапы неестественно сгибались, почти все зубы оказались выбиты.

Пересиливая боль, я приблизился. Стиснул в ладонях потускневший мех. Под шкурой находился замерзший студень, но никак не внутренности живого существа, моего единственного друга. Это просто не могло быть правдой…

Я начал смеяться, и смеялся до тех пор, пока не исчезли различия между воем, смехом и рыданиями.

Глава третья

«Тренируй свое тело, закаляй душу.

Но главное – укрепляй и точи разум.

Именно его первым попробует смутить враг»

Данко Бледный, первый среди смагов.

Не помню, как покинул Фензино. Я просто бежал прочь, как можно дальше от проклятого места. Туда, где меня не преследовали бы взгляды мертвецов. Я засыпал в снегу, а просыпался от слепящей боли в раздувшейся руке. Безымянный палец напоминал обструганную и обожженную на огне деревяшку, на которую ради злой забавы нацепили великолепное украшение. Плоти на нем почти не осталось.

Да это и неважно.

Кроме страха за свою жизнь я почти ничего не чувствовал.

Жди, мы встретимся… Это только начало… во Тьме… мы придем и будем есть… добро пожаловать во тьму… Это то, чего ты достоин…

Мертвецы начинали говорить, стоило лишь закрыть глаза. Я слушал их раз за разом, не имея сил противиться хору полных ненависти голосов. Я знал, они правы. Меня не стоило прощать.

Легкий обоз подобрал меня подле Добронского тракта. С тех пор, как я покинул Фензино, прошло около пяти дней. Где я бродил все это время, скажут только боги. Но выйти к людям я все же сумел.

Старый извозчик то и дело обеспокоенно поглядывал в мою сторону, пока мы ехали к Солнечной долине. Из-за скорой езды сани тряслись, путники торопились попасть под защиту берегинь до заката. Меня же в санях бросало из стороны в сторону. Попадись на пути кочка или камень побольше – точно вывалился бы.

Наверно, старика беспокоила вялая реакция на спасение. С того момента, как он остановился и раскопал меня в сугробе, я не промолвил ни слова. Накатило притупленное чувство безысходности. Когда в рот ткнулась фляга с горячительным напитком, я инстинктивно мотнул подбородком. Ненавижу хмельное!

Мой спаситель, поручив управление сыну, не оставлял попытки меня отогреть. Сверху было накинуто еще пара шкур, из укромного местечка выужена котомка с едой.

Отчего-то запах хлеба вызвал в моем потухшем сознании лишь отторжение.

Спазм – первый за несколько суток – сжал желудок, выворачивая нутро наизнанку. Я резко откинул теплые накидки и перегнулся через край саней. Меня вырвало чем-то черным и едким.

– Что ж с тобой случилось-то, сынок? – опасливо спросил старик, похлопывая меня по спине. От мысли, что надо возвратиться воспоминаниями в Фензино, чуть не стошнило опять. Не хочу, не стану об этом думать, не заставляйте!

– Зачем? – прохрипел я, пытаясь сфокусировать на нем взгляд. Старик подставил другое ухо, предусмотрительно отогнув его узловатым желтым пальцем.

– Ась?

– Зачем вы спасли меня? Для чего?

– Да кто ж такие вопросы задает, милок? Что ж мне оставить подыхать тебя надо было? Ты поешь, поешь, а то больно на мертвяка похож. Прям лица нет, одно полотно белое! Долго бродил-то?

– Лучше бы и впрямь сдох, – Меня укачивало.

Но сон не лучшая идея, поэтому надо крепиться. По крайней мере, пока не приблизимся к каменным истуканам. Старый возница жестом подсказал сыну направление и вновь принялся за старое. От медвежьей шкуры пахло пылью и пряностями. Я откинулся назад, натягивая ее до подбородка здоровой рукой. Раздутую же сунул под одежду, чтоб не искушать своих спутников.

– Заблудился, да? – повторил старик вопрос. – Не удивительно. Вон какая чертовщина нынче творится, подумать страшно! Люди пропадают, лесной народец бунтует, пытается земель побольше отхватить. А князьям-то, похоже, все до одного места. Того самого, которым они трон подпирают. Тьфу!