Марргаст. Первое семя тьмы

Нас отпустили, но я задержался, разглядывая картины на стенах. Одна из них спряталась в самом дальнем углу, занавешенная бархатом. Как раз за ястребом, поставленным так, что сразу и не разберешь, что за ним. Я отодвинул край ткани, позволяя свету проникнуть внутрь.

Мне открылось изображение совсем молодого юноши с шапкой смоляных кудрей и пронзительными синими глазами. Он был хорош. Отталкивающая красота, такая по нраву дворянским девкам: томная, печальная, будто болезненная. В руках он крепко сжимал деревянный меч, похожий на узкую иглу в аршин длиной с зазубриной на конце.

За какие такие заслуги его портрет спрятали от любопытных глаз?

– Величайший из братьев. Данко Бледный. Удивительный талант, глубокий пытливый ум. Он в одиночку мог выстоять в битве с сотней врагов.

Верховный наставник стоял за моей спиной. Оказалось, я задержался у рисунка дольше необходимого. Остальные рароги уже ушли.

– Почему вы его закрыли? – поинтересовался я. Симеон беззубо улыбнулся. Коснулся рукой старого рисунка.

– Данко был лучшим среди братьев. Какая несправедливость! Впасть в гордыню в столь юном возрасте… Но, к сожалению, подобная участь была неизбежна для такого, как он. Знаешь, что он говорил про шишигари?

– В ваших книгах про это ни слова.

– Ну конечно. Мы скрываем от молодежи, как окончилось его служение – ведь всем нужны достойные кумиры. Люди без промахов. Так вот, Данко часто говорил, что шишигари просто иные. Не Тьма или абсолютное зло, но нечто неподвластное простому пониманию. Порождения зеркальных земель. Думаю, они его восхищали.

– Как это возможно? – Я не поверил своим ушам. Симеон пожал плечами.

– Великие люди полны странностей.

– Почему же вы тогда оставили его изображение?

– Смаг украсит эти стены в трех случаях: когда он умирает в неравной борьбе с великой Тьмой или когда растворяется в ней при жизни. Иначе никак. Другие умерли прежде, чем успели разочаровать Братство.

Трех? Но я решил не указывать на очевидную оговорку. Верховный наставник был стар, как высохший колодец.

Что ж, выходит, что итогом пути каждого из нас была смерть. Физическая или духовная, но абсолютно неизбежная. Спасибо богам за такую щедрость!

***

Перед отбоем ко мне внезапно постучался Мечеслав, юркий румяный парень годом младше. Многие из отсеянных рарогов вынуждены были переехать: кто работать в лавке, добывая деньги для остальных смагов, кто помогать с готовкой на кухне. В связи с опустением большинства комнат он хотел поселиться ко мне.

– Да ну его, этот покой, одному скучно. Думаю, чего медлить? Все равно вместе охотиться будем. Ты как думаешь?.. – Он замялся, вспоминая мое имя. Напрасно. Большинство его и не слышало.

А думать тут было не о чем. Комната пустовала, чего за нее цепляться? Поскольку личных вещей смаги не держали, считая это делом пустым, Мечеслав перебрался ко мне сразу, как закинул ноги на крайнюю кровать.

С того момента мы начали общаться и понемногу напряжение среди учеников стало спадать. Нам больше нечего было делить, каждый получил соразмерно заслугам.

– Как ты попал в смаги? – спросил однажды я.

Он сразу же насупился. Черт, глупый вопрос. Никто не приходит сюда добровольно, у каждого за пазухой свои увечья.

– У нас бабку конем задавили. Ну, мы и решили дом обидчиков проклясть, – все же решил открыться Мечеслав. – Кость висельника достали, кровью на нее покапали и тому коню в корм подкинули. Тот, конечно же, издох. А затем вернулся! В смысле к нам вернулся, сизый весь, без зубов. И главное, вижу его только я. Говорю, лошадь дохлая в огороде – а родные лишь пальцами у висков крутят. Ну а потом мы все болеть начали. Сильно. В общем, пришлось смагов звать: они пришли и увели тварину. И меня заодно, раз я зрячий оказался.

– То есть никто в тебя не вселялся? – удивился я.

– Тут вроде не все так просто. Есть, кому силой глаза открывают, а у некоторых они с рождения такие.

– Допустим. Но разве это похоже на шишигари?

– Так оно ж не шишигарью было, – простецки усмехнулся сосед, удивляясь моей недогадливости. – Так, морок… От злого деяния над невинной гадиной. Они разные, эти сущности.

В скрытой части библиотеки, где умещалась лишь пара столов и книжная полка с древними фолиантами, нас, оставшихся рарогов, собрали ради нового этапа обучения.

Здесь хранили бесценный опыт сражений смагов прошлого. На ветхих страницах описывались тонкости выслеживания и определения тяжести внедрения шишигари. А редкие иллюстрации вполне могли напугать даже самого стойкого богатыря. Жуткие, богомерзкие твари из Нави, результат их слияния с человеком… А ведь кто-то сражался с ними. Сражался – и побеждал.

Мы с жадностью кинулись на эту новую подачку. Как сразить врага, заманить в ловушку, найти слабое место или особый подход – мы желали знать все. И хотя правды стало больше, чувствовалось, что наставники по-прежнему не открывают нам всех карт.

Глава седьмая

«Живь ощущает смятение. Видит она:

Злые падут, и будет кончена власть богов.