— Мы еще не долетели до Земли, а ты уже ради своих дел бросаешь меня одну!
— Вовсе нет, — обиделся Рик. — Я же тебе сказал, что ты — это часть меня, поэтому мы всегда находимся вместе, даже если наши тела и разнесены в пространстве. Вспомни, ведь с того момента, как мы познакомились на Марсе, я все время находился где-то рядом, хотя, может быть, это и выглядело несколько иначе.
И тут его взгляд упал на стол, который стоял посреди каюты. На темной поверхности белым пятном выделялся толстый конверт. У Рика сразу родились неприятные ассоциации: сначала стюард, потом этот конверт. Он поспешно схватил и раскрыл его. Из конверта выпала записка, которая, сделав плавный круг в воздухе, опустилась к ногам Рика. Он поднял ее и прочел:
Рик прочитал записку и рассмеялся.
— А все-таки твои друзья чувствуют себя виноватыми перед нами, — сказал он Майо. — Они ведь просто воспользовались плодами нашего труда. Дай бог, чтобы это пошло на пользу Марсу.
— Ты так и не сумел оценить их по-настоящему, — вздохнула Майо. — А зря, они с самого начала верили в тебя, только не знали, как ты распорядишься тем, что получишь.
— Ладно, хватит о них, — оборвал ее Рик. — Нас ждут новые планеты и новые дела. Марс мы оставили на их совести, а года через два вернемся туда и проверим, насколько они оправдали наши надежды.
Больше они до конца своего путешествия старались о Марсе не говорить.
Спустя две недели после этого разговора с Земли стартовал звездный корабль под названием «Кира». Корабль должен был сделать остановку на Плутоне, пополнить там свои запасы, а потом отправиться дальше в попытке достичь новой галактики.
Ученые отнеслись к этой экспедиции очень скептически, но владелец корабля и его жена были уверены, что дело, за которое они взялись, им по плечу.
Приложения к роману «Марс пробуждается»
Два писателя, живущие и работающие вместе, неизбежно влияют на работу друг друга, даже если и не сотрудничают. Писательство — дело сугубо личное и одиночное; вы делаете это единственным известным вам способом. Но если вам постоянно показывают другой способ, часть его волей-неволей усваивается.
Эд (речь идет об Эдмонде Гамильтоне. —
Я начала понимать, что этот метод никоим образом не является артистической добродетелью; он означает, что я не умею построить рассказ. Часто это происходило просто от нетерпения: я так торопилась выдать удивительные приключения, переполнявшие мой мозг, что не могла возиться с костяком повествования. Все равно, что путешествовать без карты. Когда мы поженились и оба работали, как черти, я начала понимать, как Эд собирает рассказ воедино, и стала делать то же самое. Так что если он воспринял от меня кое-что в смысле стиля, то я узнала от него целую кучу всего насчет структуры.