Марс. Станция Красные пески (СИ)

Иван сразу расслабился и от души посмеялся, грозя Антону пальцем. Тот продолжал кривляться, показывая, что великая тайна умрёт вместе с ним. Всё-таки Зуй великий парень. Он и хороший головастик, великолепный бонвиван, обожающий легкие наслаждения, но и прекрасный друг, умеющий во время подставить плечо.

Иван поднялся и последовал за Антоном. И тут же подумал, что так сладостно думает о дурне Зуеве, потому что привык к нему, а с Андреем они долго не общались, и сейчас, это первое обострение, оно так резануло по сердцу именно из-за долгого перерыва в тесных отношениях.

Зуев оглянулся, крикнул:

— Не придумывай ничего не нужного!

— Ты о чём? — Иван поразился, что Антон почувствовал его мысленные метания и перепад эмоций.

Тот пожал плечами.

— Знаю я тебя. Ищешь сложности, где их нет. Твои друзья — это не проект!

Они вошли последними в тесный блок разбора скафандров. Зуев сразу повернулся к Ивану спиной — в скафандрах Федерации были два варианта съёма — автоматика и ручной. Второй вариант, к сожалению, требовал внешней помощи — великие конструкторы так и не смогли придумать, как снять броню жизнеобеспечения самому, применяя собственные конечности. В тяжелом скафандре было предусмотрено всё: были баллоны сжатого воздуха, подача пищи через трубку в рот, или, при бессознательном состоянии человека, происходило вкалывание питательного раствора прямо в вену, чтобы поддержать жизнь в организме в течение четырех суток (была такая идея, что помощь придёт за это время. Хотя, самое верное, не хватало ресурсов скафандра, вот и придумали срок — четверо суток), был автоматический вызов помощи, была связь, были специальные химические реагенты, поглощающие и уничтожающие физиологические выделения организма. Это была настоящая супермашина, поговаривали, превосходящая аналоги Союзников и Срединников, но, если выходил из строя «автомат управления», вылезти оттуда даже самому живейшему и активному, было проблематично, без полного угробления такого прекрасного агрегата — требовались руки друга. Столько лет прошло со времени распада СССР, а в подсознании федералов до сих пор, дух коллективизма был сильнее, чем у других представителей земной цивилизации. Или так подавалось официальной пропагандой? Скорее всего — это была пропаганда.

— Что опять затих? — Зуев нетерпеливо подергивался в своём скафандре, пока Иван отщёлкивал его крепления.

— Думаю.

— Головушке отдых надо периодически давать. Думать будешь на Марсе. Мы сейчас матрац надувной начнём устраивать в рубке.

— С ума сошёл?

— Я у Синицы сразу спросил. Он посмеялся, значит, не запретил. А что, я один двойной матрац взял. Там валяться, вообще, будет класс!

— Куда ты его собрался пристраивать? У нас лётные места великолепные!

— Да фигня! Они узкие, словно боковушки в поезде. Ты ездил на наших поездах куда-нибудь далеко? У тебя было боковое место?

Иван посмеялся — места в корабле реально напоминали боковые места в поездах. При всём размахе технологий, пассажирские составы на дальние расстояния и провинциальные ветки, остались на уровне начала двадцать первого века. До сих пор использовались тепло и электровозы старинных годов выпуска, и вагоны были такие же. В чём продвинулись железные дороги за три четверти двадцать первого века — это суперскоростные перевозки на коротких расстояниях между столицами. Там железная дорога обогнала на сто лет вперед авиакомпании и большую часть потока пассажиров забрала на себя.

Зуев, словно бабочка, убирающая ненужный кокон, подёргался, освобождаясь из теснин скафандра, вылез из него со смехом, потом убрал громоздкий костюм в специальный шкафчик, и приступил к освобождению Ивана. Они могли легко освободиться от оберегающего костюма при помощи автоматики, но решили повозиться в ручном режиме, чтобы почувствовать прежнюю дружескую близость.

— Что думаешь об Андрее? — спросил Антон, отщелкивая крепления Ивана на спине.

— Он мой друг. Что о нём я могу думать?

Зуев усмехнулся.

— Андрей и мой друг. Но у меня о нём есть конкретное мнение. Разве у тебя нет своего мнения о высокопоставленном дружке?

— Он не дружок! — чуть резко отозвался Иван. И тут же пожалел — зачем срывать своё негодование из-за короткой перепалки с Андреем на преданном дурне Зуеве? Сразу сбавил обороты. — Извини.

— Я про то говорю… Всё, вылазь из этой западни… Я говорю, что у каждого интеллигентного человека по любой теме существует своё мнение. Ты решил выбиться из клана?

Иван, снимая скафандр, засмеялся, после слов Антона.

— Зуй, ты дурень!

Антон, чуть посмеиваясь, констатировал:

— Какой я дурень? Я очень перспективный учёный. Как ты меня называешь — новый ботаник! Я свои взгляды могу отстоять не только в дискуссиях с нашей научной братией, но и вот этими могучими кулаками. И, дружище, как гласит народная мудрость, если начнут убеждать словами, вот это — последний решающий аргумент. По моему, так. Какими бы умными мы не были — только обладание крепкой ударной силой даёт нам жизнь.

Иван, убрав свой скафандр, в шкафчик, посмеялся. Подмигнул Антону:

— Ты что так завёлся?