Марс. Станция Красные пески (СИ)

Джон передёрнул затвор своего ручного импульсового оружия, и, тяжело дыша, испытывая необычайное нервное напряжение, пошёл внутрь базы по плохо освещённому коридору. Были ещё два коридора, но он интуитивно выбрал центральный.

«Чего ты добиваешься, Джон?», — зашептал внутренний голос. — «Два контейнера с аманием уже есть. Они загружаются Полаком и Своном в их марсоход. Зачем ты идёшь внутрь? На верную смерть? Зачем теперь тебе Андрей Фермор? Теперь всё по-другому, не так, как было запланировано изначально. Обстоятельства изменились. Из-за любого поворота тебя могут расстрелять, Джон. Что же гонит тебя всё дальше и дальше? Разве ты не боишься нелепой смерти? А такая смерть самая обидная».

И тут же другой внутренний голос ответил Ивану:

«Я должен, обязательно, должен поговорить с Андреем! Он здесь. Он здесь — на станции!».

Джон усмехнулся — какой он многогранный: он и американский Джон, и русский Иван, и даже внутренних голоса у него два!

«Не кажется ли вам, сударь, что это уже перебор — два внутренних голоса? Так и до раздвоения личности рукой подать!», — подумал Джон, потея, и держа онемевший палец в неудобной, громоздкой перчатке на спусковом крючке.

«О-о, я, кое-что, забыл», — усмехнулся Джон и отщёлкнул замок на шлеме — забрало ушло внутрь шлема.

Джона не овеяло приятным, свежим ветерком — воздух в коридорах станции был влажный, затхлый, спёртый.

«С кислородом у них до сих пор перебои. Вот тебе и новая, разрекламированная на весь мир система воздухоподачи Ивана Алёхина».

Сверху зашипел длинный тубус лампы дневного света, поморгал и погас.

«В Федерации такой же бардак, как и в Северном Союзе», — подумал Джон, продвигаясь вперёд всё осторожнее. — «А я надеялся, что у нас дела обстоят лучше».

Он резко остановился — почувствовал, там, впереди, кто-то был.

Там кто-то присутствовал, и наблюдал за ним, может быть, через тепловизор, или датчик движения, даже через прицел, держал его на мушке.

«О, господи», — нервы не выдержали, и Джон продавил спусковой крючок, начав стрелять наугад, никуда не целясь — просто вперёд, в страшную темноту.

— А-а-а-а!!! — заорал Джон в отчаянье. Свон и Полак слышать его не могли — он заблокировал внутреннюю связь.

Впереди всё кипело огненными клубами.

Джон убрал палец со спускового крючка.

Тишина резко оглушила, после его выстрелов и взрывов впереди — никого там не было. Никого… Если бы он поразил хоть какую-то цель, это бы немедленно отразилось на глазном мониторе — на сетчатку передавалась вся необходимая информация, когда забрало шлема было убрано. Информации не было.

Джон, в отчаянье, сполз по стене коридора на пол, и сел. Никого впереди не было. Там была пустота.

Зачем ты пришёл сюда, Джон, продвинулся так далеко, в этот губительный лабиринт? Андрея ты не найдёшь, только нарвёшься на встречный, смертельный шквал огня. Уходи.

«Уходи!», — кричал в мозгу голос.

«Уходи», — сам за себя подумал Джон.

Продвигаться вперёд было невозможно — там клубилась дымом губительная тьма. Если бы Андрей не улетел с базы, он бы уже давно отозвался, ведь, эти проклятые камеры видеонаблюдения, напичканные на всём пространстве давным-давно отсигналили, что Джон приехал…

«Самое разумное, сейчас, возвращаться обратно. Два контейнера минерала есть, а это большой успех для Северного Союза, хоть и не стратегический. Этого количества минерала мало для выработки ударной силы… Но, хоть что-то. Есть начало. И за это начало отлично наградят. И можно не погибать героически, как я планировал изначально», — комбинировал Джон.

Ведь давно мыслилось, что это будет его последнее приключение в роли Джона Малькоффа. Он, Джон, здесь должен был «погибнуть», то есть, попасть в плен к федералам, и после «сгинуть». «Погибнуть» планировалось только для Северного Союза, и вернуться в родную Федерацию под новым именем, после долгого, успешного, разведовательного действа. Зажить новой, тихой жизнью. Разве плохая перспектива?! А можно, вообще, остаться на долгие годы активным контрразведчиком — он ведь знает всю подноготную внешней разведки Союза!

А теперь всё это великолепие откладывалось, если Андрей Фермор не здесь. И, слава богу, что откладывалось — у Ивана теперь появлялось время решить проблему с Лу. Найти её, спасти её, спасти их любовь. И даже возникал шанс зажить счастливо ещё до возвращения в Федерацию.

— Есть кто-нибудь?! — закричал, не жалея горла, Иван по-русски. — Есть кто-нибудь?! Эй, вы?!

— Есть, — голос из далёкого бетонного коридора, тихий и такой знакомый, полоснул по сердцу счастьем. — Ваня, я рад, что всё получилось. Что ты здесь.

Иван рассмеялся расслабленно — Андрей, чёрт бы его побрал, негодяя! Так долго мучил, таясь до последнего!

— Андрей, я думал, ты улетел, — прохрипел Иван, громко смеясь.

Голос Андрея прозвучал тихо и устало:

— Мы же договорились, что я тебя встречу. Я тебя ждал. У тебя всё нормально?

— Да, — Иван начинал плакать от враз нахлынувших положительных эмоций. Это просто счастье — Андрей здесь, и эти два контейнера с аманием…

Швыркнув носом и устыдившись тут же, произнёс, всё ещё неровным голосом: