Марсельская сказка

Стало так больно, будто кто-то поджёг мои лёгкие, и я обхватила шею руками, крепко зажмурившись. Проклятье. Это просто невыносимо. Я больше не могу оставаться здесь ни на секунду. От голода тошнило, здесь пахло сыростью и плесенью, а старомодная керосиновая лампа трещала так раздражающе, что я была готова в любую секунду дотянуться до нее и разбить о стену. Но она оставалась единственным источником света здесь, в этом промозглом подземелье, обнажая все худшее, что могло попасть под мой испуганный взор. Что я здесь делаю? Голод и жажда замедляли все мыслительные процессы, и я бросила взгляд на миску с сухим куском хлеба. Нет, я не стану это есть. И пить воду из заржавевшей чашки. Сменившись на отвращение, голод притупился, но мерзкий, пронизывающий насквозь холод остался. Я обхватила себя руками, дрожа. Платье превратилось в бесполезную тряпку, жемчужные серьги и ожерелье наверняка прикарманили эти демоны, а укрываться валяющимися рядом с ведром лохмотьями я не стала бы даже под страхом смерти. И все же долго на сыром полу я не протяну. С этим нужно что-то делать. Немедленно.

Придвинувшись к решётке, я обхватила холодные прутья руками и уставилась в темноту маленького коридора, заканчивающегося лестницей. Керосиновая лампа стояла всего в ярде от меня, и если бы моя рука пролезла через прутья, я бы смогла её достать. Засунув ладонь в маленькое пространство в надежде проверить собственную теорию, я потерпела неудачу. «На свободе» могли оказаться только мои пальцы. Разочарованно вздохнув, я оглядела крошечную дверь. Замочная скважина была совсем крохотной и заржавевшей. Возможно, будь на мне мои серьги, я бы попыталась придумать что-нибудь, чтобы вызволить себя отсюда.

Но что бы я делала дальше?

Я даже не представляю, кто эти люди. Очевидно, я оказалась здесь по ошибке, ведь мой отец не мог иметь дел с этими свиньями, но ведь они об этом не знают! Не хотят знать, ведь их крошечного мозга просто не хватит на понимание очевидных вещей! Тогда вопрос остаётся открытым — что мне делать? Поднявшись наверх, сразить их своими дипломатическими способностями? О, бога ради, я даже не смогла уговорить свою мать устраивать этот чёртов маскарад!

Маскарад…

Ну, разумеется! Провал в памяти стал стремительно заполняться событиями, заставляющими мою голову разрываться от невыносимой боли. Они были там… люди в дешевых костюмах… мужчина, что увлек меня в танец и не проронил ни звука. И шампанское… я все еще помню его приторную сладость.

— Доброе утро, Эйла.

Грубый мужской голос, прозвучавший в унисон шагам, заставил меня вынырнуть из вороха предположений, дёрнуться и, отпрянув от решётки, отползти назад — в надёжное укрытие паутины. Я затаила дыхание и стала ждать того, кто придёт к калитке. Сердце грохотало где-то в горле. Первая и единственная мысль: «Меня снова будут пытать».

Вот только никто не подошёл.

— Почему ты не притронулась к своему ужину? Ты же понимаешь, что нужна нам живой?

Голос затих, а я широко распахнула глаза, вглядываясь в темноту. Он говорил на английском, и прежде я уже слышала его. Перед тем, как меня снова кинули в эту клетку, я его слышала. Это он отдал приказ запереть меня здесь. Но почему я его не вижу?! Виски запульсировали ещё яростнее.

— Откуда вы знаете моё имя? — с трудом вымолвила я и прикусила язык, сдерживая целую очередь оскорблений.

Где-то снаружи запищала мышь. Поморщившись в отвращении, я ещё крепче обхватила руками колени. Замечательно. Это именно то, чего мне не хватало!

— Эй?! Вы здесь?

Приглушённый смешок разрезал тишину. Конечно, он не хотел показываться. Значит, он всё же рассматривает мысль о том, что я могу выбраться на свободу и заложить их всех полиции?

— Я здесь. Размышляю, под каким соусом подать информацию о степени идиотизма твоего отца.

Я мгновенно подскочила со своего места и рванула к решётке, вглядываясь в кромешную темноту вокруг. Едва различимый силуэт стоял там, где должна начинаться лестница — он был неподвижен, точно статуя, и если бы его плечи не дёрнулись, я бы решила, что человека там и в самом деле нет. Страх медленно уступал место ярости.

— Кто ты такой, чтобы говорить о моем отце? Вы ещё не поняли? Я здесь по ошибке! — воскликнула я и закашлялась, прижав ладонь к пылающей груди.

— По ошибке? По-твоему, если бы это действительно была ошибка, я бы мог назвать твоё имя?

— Ты мог слышать его, — колени подкосились, заставив меня упасть на землю. Я припала лбом к решётке и озвучила мысль, секундой ранее родившуюся в моей голове вместе с мимолётными, но такими яркими воспоминаниями. — На маскараде. Вам крупно повезло. Все были в масках…

— Томас был прав, говоря о том, что у него растёт очень смышленая дочь, — ответила тень в углу.

Я скрипнула зубами.

— Замолчи. Ты не мог его знать. Ты…

— «Маклауд Текстиль» был весьма известен в Шотландии, верно? — прервал меня мерзавец. — До кризиса. Твой отец был так привязан к фабрике, которая досталась ему от покойного тестя, что пошёл на сделку с самим дьяволом, чтобы спасти дело всей своей жизни. Но, как оказалось, Томас и сам был не из святых.