Марсельская сказка

И прежде, чем я успела испуганно ахнуть, кто-то схватил меня за руку, с силой дёрнул назад, за угол, а затем прижал к стене. В глазах на секунду потемнело. Большая ладонь накрыла мой рот — ровно в тот самый момент, когда дверь за углом захлопнулась. На мгновение мне показалось, будто я снова нахожусь в сыром подвале водонапорной башни, и тёплая крепкая ладонь вдруг стала ощущаться, как тряпка, пропитанная какой-то дрянью, и лампа трещала так же… но едва паника успела охватить душу, как образ подвала рассеялся, а перед моим лицом предстало напряжённое и знакомое лицо мужчины, заслонившего моё тело своим. Я лишь облегчённо вздохнула и повернула голову, чтобы убедиться — опасность миновала. Реми подоспел как нельзя вовремя — ещё мгновение, и они бы меня схватили. Я вгляделась в его лицо взглядом, полным надежды, и вздрогнула, когда за углом послышались удаляющиеся шаги и приглушённые голоса. Прикрыв глаза, Реми медленно выпустил вздох и отстранился, чтобы выглянуть из нашего укрытия. Дрожь тотчас овладела всем моим телом. Я накрыла лицо руками и, прислонившись спиной к стене, медленно сползла вниз. Рана в ноге пульсировала, виски пульсировали, и казалось, всю меня разрывает на части от этого безумного симбиоза боли и страха, разверзнувшегося внутри. Что, если они вернутся прямо сейчас? Что будет дальше? Они убьют меня на месте, на глазах у Реми, или сделают это в башне? Убрав руки от лица, я подняла голову и нахмурилась, заметив протянутую ладонь.

— Надо уходить отсюда. Да поскорее, — сурово сказал Реми, не сводя с меня пристального взгляда. — Или здесь останешься?

Я шмыгнула носом, и хоть в глазах моих не было слёз, облик его заслоняла неясная пелена. Приняв его ладонь, я с усилием встала, но голова моя тотчас закружилась, не позволяя удержать равновесие. Кажется, где-то над ухом раздался чей-то раздраженный вздох. Реми схватил меня за локоть и, что-то бормоча себе под нос, поволок меня как можно дальше от постовой, как безвольную хромающую куклу. Я и сама понимала — нужно бежать. Но боль, пронзающая мою ступню, с каждым новым шагом лишала меня сил. С каждой секундой силуэт идущего впереди Реми становился всё более расплывчатым, однотипные дома вокруг слились в большое серое пятно, а его ладонь, крепко сжимающая мой локоть, уже почти не ощущалась. Тогда я и остановилась, вырвав руку из его хватки, и привалилась плечом к деревянному столбу у дороги, чтобы перевести дыхание. Реми остановился, обернувшись ко мне. Подняв голову и сделав несколько глубоких вздохов, я пробормотала:

— Ты опять спас меня. Почему?

Взгляд его, обычно хмурый и раздражённый, на миг изменился. В нём поселилось что-то иное, какая-то застарелая боль, но Реми вдруг тряхнул головой и издевательски усмехнулся.

— Разве ты не об этом просила? Не этого требовала, угрожая мне пистолетом?

Ну вот, опять! Я фыркнула, сложив руки на груди, и отвернулась. С ним просто невозможно разговаривать!

— Сейчас я ни о чём не просила. Если бы не ты… не могу поверить! — злость во мне разгоралась, как порох. — Уму непостижимо! Меня похитили, а я даже не могу обратиться к жандармам! Да они вообще знают, кто я? Вся Шотландия наверняка стоит на ушах!

— Если ты продолжишь орать, — с угрозой прошипел Реми и огляделся по сторонам, — уже через секунду бестирийцы слетятся сюда, как пчёлы на мёд. Они прикончат и тебя, и меня. Может, для них ты и впрямь лакомый кусочек благодаря состоянию своей семьи, но для остальных, и для меня в том числе, ты всего лишь беглянка без имени. Поэтому всё, что тебе остаётся — молча спасать свою шкуру.

Каждый его довод — хлёсткая пощечина моему самолюбию. Он был прав, абсолютно прав во всём. В Шотландии я была внучкой уважаемого лорда Бэлфора, завидной невестой, лакомым кусочком на всех светских мероприятиях; в Кембридже — подающей надежды студенткой, с отличием окончившей четыре года обучения и получившей самые лестные рекомендации для дальнейшей работы; в своих мечтах — известной писательницей, прославившейся благодаря своему великому роману… А кем я была здесь? Беглянкой. Девушкой без имени, без пистолета и даже без обуви.

— Но ты ведь не оставишь меня здесь? — с болезненной надеждой взмолилась я. — Ты спас меня. Я тебе доверяю. Твои условия… я заплачу тебе намного больше, только не оставляй меня здесь одну.

Вот оно. То, чего я ждала. Борьба. Она тенью легла на его лицо, и без того спрятанное за козырьком фуражки, и мне стало до одури любопытно, что вообще могло заставить его сомневаться. Другой на его месте не стал бы спасать меня там, на посту у Бенуа — напротив, он воспользовался бы этим, как шансом наконец от меня отвязаться. Неужели всё из-за денег? Или застарелая рана, связанная с чувством долга? Быть может, когда-то он отказался помочь кому-то, и это обернулось трагедией? Я пристально следила за каждым изменением на его лице, нервно ожидая ответа.

Наконец, наши взгляды встретились.