Марш 30-го года

- Идите отсюда. Отсюда. А то они смеются...

- Ты на них не смотри, рассказывай.

- Я ничего не хочу рассказывать, я только одно. Как я тогда плакала, когда б вы знали! И хотела все до вас пойти. А потом приехали батюшка с матушкой и меня выгнали. Говорят: иди себе к своим пролетариям. А я сейчас поступила на карабакчевскую.

- А где ты живешь?

- А я тут живу, на Костроме.

- У отца?

- Мой отец еще в ту войну убитый, а я живу здесь у тетки. Товарищ Теплов, а отчевой-то в Красную гвардию только мужчин принимают? А если женщина, так почему ей нельзя?

- Видишь, почему: еще никто не просился из женщин. Да сколько же тебе лет?

- Семнадцать.

- Маленькая ты...

- Маленькая! Ой, господи ж боже мой, маленькая! А как стирать у батюшки, обед варить и на базар ходить, так вы не говорили: маленькая!

- Знаешь что, Маруся? Одной тебе будет... скучно, понимаешь? Если бы вдвоем. Подруг у тебя есть хорошая?

- А как же! Такая есть подруга!

Степан гупнул сапогом рядом:

- Алеша, едут! Смотри, на машине какие-то.

- Маруся, ты приходи ко мне с подругой. Поговорим.

Он подошел к отряду. Павел Варавва, становясь в строй, подмигивал: Алеша увидел длинную машину и, к своему удивлению, рядом с шофером - отца: Семен Максимович был на голову выше шофера, ветер расстрепал его легкую бороду, от этого старик казался еще строже. Светлая, летняя промасленная фуражка надулась ветром и была похожа на боевой шлем.

Шестьдесят человек Красной гвардии без команды выстроились. Линия свежих патронных сумок придавала ей вид действительно внушительный. К правому флангу подбегал с винтовкой старый Котляров:

- Опоздал малость, с трибуной этой. Что это за папы в машине? Да там же твой батько, Алеша!

На заднем сиденье автомобиля Алеша узнал председателя городского Совета рабочих депутатов Богомола. По сторонам от него подпрыгивали на подушке, удивленно приковались взглядами к шеренгам Красной гвардии Пономарев и Петр Павлович Остробородько. Богомол - без шляпы, с великолепной гривой темных прямых волос, чисто выбритый, похожий на поэта, но с лицом серым и опухшим - поднялся в машине, тронул шофера за плечо. Автомобиль остановился со стоном. В старомодном макинтоше, застежки которого ясно сверкали медными львиными мордами, Богомол вышел из машины и направился к Алеше. Молча протянул руку, обернулся к Остробородько:

- Я что говорил? Это войско или не войско?

Петр Павлович поправил очки, кашлянул нежно, кивнул.

- Вы, так сказать, командующий? - спросил Богомол.

- Нет, я инструктор, командующего у нас нет.

Остробородько не поздоровался с Алешей, отвернулся.

- Я могу дать командующего, - Богомол глянул на город. - Хорошего, боевого.

Павел Варавва неожиданно из шеренги ответил:

- Сами найдем.

- Найдете? - звонким тенором спросил Богомол. - Это вы, молодой человек, найдете?

Богомол гордо вздернул нос на Павла. За ним вздернул очки и Петр Павлович.

- Не молодой человек, а товарищ, - крикнул Павел Варавва. - А вот вы скажите, почему это вы с Пономаревым в одной компании?

Семен Максимович через голову Остробородько сказал:

- Это я привез господина Пономарева.

- Это другое дело.

Пономарев стоял и покорно терпел.

Богомол еще раз скользнул взглядом по двум шеренгам Красной гвардии, как будто подсчитал ее силы; задержался на бледном веснушчатом лице Николая Котлярова, хорошо рассмотрел широкую фигуру старого Котлярова на правом фланге и отвернулся.

Алеша сжал губы, глянул на отца.

- Где Муха? - спросил Семен Максимович.

Алеша кивнул на ворота, - табачники были уже там. Семен Максимович распорядился:

- Давай туда.

Алеша подал команду:

- На ремень!

Может быть, только теперь Богомол хорошо понял, что за плечами у красногвардейцев винтовки. Он зябко сдвинул полы своего макинтоша и, глядя в землю, пошел к трибуне. Навстречу ему спешил Муха. Он какбудто что-то жевал, скулы у него ходили. Подал руку Богомолу, другую протянул к Семену Максимовичу:

- Семен...

- Богомол перебил его:

- Товарищ Муха, собственно говоря, что вы думаете предпринять? Что вы предлагаете?

- Народ сам предложит...

- Народ само собой, а ваша фракция?

- У нас нет фракции.

У Богомола тонко дрогнули выразительные актерские губы:

- У большевиков нет фракции?

- Да у нас в заводском комитете все большевики.

- Как это так? Меньшевики у вас есть?

- Да нет... - Муха подергал свою остренькую бородку. - У нас этого не водится. Беспартийные есть, так они, почитай, все равно большевики.

- О! Тогда я понимаю, в чем дело. Понимаю. Да, конечно... И Красная гвардия! Сигнала ждете?

- Ждем не сигнала, а... там будет видно. И кроме того... толку ждем.

- Толку? А если не дождетесь?

Муха неожиданно рассмеялся, весело, свободно, как юноша, легко перевернулся, чтобы ветер запахнул полы его пиджака.

- А если не дождемся - добьемся.