Марш Мендельсона на бис

Тамарке, конечно, страшно хотелось поболтать со мной, как, впрочем, и мне с ней, но я предполагала, что это придется отложить до завтрашнего вечера. Я просто не представляла, когда сегодня закончится наше общение с Игорем и в каком состоянии и настроении я буду после этого, о чем и сообщила подружке. Тамарка закатила глаза и пожелала мне удачи, потом попросила:

– Ты там насчет моего Андрея уточни у Казанского. Ну как бы между прочим вверни, ладно?

– Да уж соображу как-нибудь.

– И когда я смогу забрать свои вещи, тоже спроси, ладно? Или, может, ты сама заберешь? Жалко все-таки бросать. Там столько всего осталось. Игорюне-то оно все равно не нужно. Ведь выбросит же, сволочь. А Андрюша думал в ближайшее время квартиру купить, тогда я от тебя съеду. Жить с его матерью, как ты понимаешь, нет никакого желания. Так же как и с моими. Может, у него все получится на Кипре. Что он там задумал. Тогда сразу же трех-четырехкомнатную купим. Не хочется как-то с однокомнатной начинать. Возраст не тот. Только бы у Андрюши все получилось!

Тамарка на всякий случай постучала по дереву. Я последовала ее примеру. Потом у меня мелькнула мысль, что подружку с Андреем – если он вернется в ближайшее время – можно поселить в коттедже моего последнего мужа, который сейчас пребывает в Австрии. Тома мгновенно ухватилась за эту идею, уточнила, есть ли у меня координаты Леонида, и попросила незамедлительно ему позвонить, чтобы хотя бы узнать его отношение к данному вопросу – в принципе. Они с Андреем могут разместиться и в одной комнате, никуда совать носы не станут, а Тамарка еще и дом Леонида приведет в порядок.

Я позвонила, застала третьего бывшего, кратко обрисовала ситуацию.

– Да на здоровье, только пусть в мастерской ничего не трогают, – сказал Леня. – И мне спокойнее, что дом не будет стоять пустым.

– Отлично! – воскликнула Тамарка. – Ты, Катька, не беспокойся: я успею и тебе готовить. Делать-то мне все равно нечего. А ко времени возвращения Лени Андрей уж точно что-то решит с квартирой. Нам же только временно.

Подружка чмокнула меня в щечку, сказала, чтобы я насчет Тимки не беспокоилась, возвращалась со встречи с Казанским побыстрее, а уж в самом крайнем случае звонила Тамарке – она готова принять огонь на себя, ну, в смысле, гнев Игорюни. Ради меня Тамарка на все готова. И еще ей очень хотелось бы сказать Игорюне пару ласковых, но на такой подвиг она все-таки навряд ли решится. После чего подруга отбыла, а я продолжала упорно трудиться до окончания рабочего дня.

Но визиты на этот день не закончились – заглянул наш начальник службы безопасности, чтобы сообщить о выполненном задании. Я не стала говорить, что уже кое-что смогла сама разузнать об Илье Михайловиче Глазкове – вернее, мне это без каких-либо просьб с моей стороны выдал капитан Туляк.

Биография Ильи Михайловича меня, откровенно говоря, не очень интересовала, но непосредственный круг служебных интересов оказался для меня весьма любопытным. В частности, это были зарубежные банковские вклады отдельных наших граждан, причем тех, кто вызывал большой интерес у Федеральной службы безопасности по каким-то другим делам. По всей вероятности, Илья Михайлович вознамерился обеспечить возврат хотя бы части вывезенных средств назад в страну.

Ну что ж, порыв, конечно, благородный. Вот только осуществим ли он?

Начальник нашей службы безопасности сообщил также другую, исключительно ценную для меня информацию. Илья Михайлович Глазков несколько раз встречался в СИЗО «Кресты» с Игорем Даниловичем Казанским, пока последний коротал там время. Есть версия (правда, непроверенная, но такое предположение было высказано одним из знакомых начальника службы безопасности), что Илья Михайлович приложил руку к вынесению оправдательного приговора Казанскому.

Я присвистнула. И глубоко задумалась. Они заключили какое-то соглашение? Освобождение Игоря взамен на помощь Илье Михайловичу? Вот только какую? И кто же тогда постарался в цюрихском банке? Не подручные ли Ильи Михайловича? Или, наоборот, это ограбление было как гром среди ясного неба и для Игоря, и для Глазкова? Или Игорь, знавший о перспективных планах Ильи Михайловича, отдал недвусмысленный приказ своим подельникам, чтобы, упаси боже, ничего из его собственных бандитско-трудовых накоплений не досталось ФСБ? Лучше поделиться с друзьями, чем отдавать государству. Но, главное, каким боком обернется интерес ФСБ к моей скромной персоне? Чего они хотят от меня? Я лично хотела бы и дальше заниматься своим непосредственным делом, и чтобы мне в этом не мешали – ни Игорюня с компанией, ни другие, как официальные, так и неофициальные инстанции.

– Екатерина Константиновна, если ФСБ будет проявлять к вам излишний интерес, только намекните, – заявил на прощание начальник службы безопасности и недвусмысленно посмотрел на меня.

– Естественно, – ответила я. – Я же вас просила разузнать про Глазкова не из праздного любопытства.