Марш обреченных

— Кто такой Федерик? — интересуюсь я, наворачивая глушитель на ствол «Глока». Все это время гэбэшник осматривает кубрик[51], как будто искомый Федерик может для смеху спрятаться в шкаф.

— Федерик — капитан этой посудины.

— Анатолий Ильич, можно вас на палубу? — прошу я.

— Что? — Яковлев дергается, как ужаленный, услышав свое истинное имя, но тут же замирает, поймав глазами пистолетный ствол, нацеленный ему в лоб. — Что это значит?

— Подполковник Яковлев Анатолий Ильич, вы обвиняетесь в преднамеренном убийстве генерал-майора Рыбакова. Можете ли вы сказать что-либо в свое оправдание?

До него начинает доходить смысл происходящего. Он смотрит на меня, на Валеру, опять на меня.

— Так, понятно, — губы Яковлева кривятся в злобной ухмылке. — Первое главное управление?

— Не будем играть в угадайку, Анатолий Ильич, но суть вы ухватили верно.

— Тогда, думаю, вы меня поймете. Я выполнял приказ.

— Да. Понимаем. Это, безусловно, смягчающее вину обстоятельство. Но есть одно «но»… Вот уже неделя, как мы не работаем на государство.

— Вы…вы хотите сказать, что я приговорен?

— Именно так.

— Спальник и гантели для меня?

— Угадали.

— М-да. Печально, конечно, но делать нечего! — продолжает ухмыляться он, не спуская с меня глаз.

Я гляжу в них и не вижу страха. Ненависть, волчью злобу, безысходность — да, но не страх. Он ожидает смерти с каким-то, может быть, ему самому непонятным азартом. Всегда уважал людей, проигрывающих достойно. В наши дни это большая редкость.

— Но прежде, чем приговор будет приведен в исполнение, вы должны будете сделать ещё одно дело.

— Какое? — со все той же глумливой насмешкой во взгляде спрашивает Яковлев.

— Вы позвоните Баландину и сообщите ему, что все прошло успешно, и вы можете продолжать наблюдение.

— Я не сделаю этого, — радуясь последней возможности досадить нам, произносит Яковлев.

— Сделаете, — утвердительно киваю я. — Непременно сделаете. Вы же прекрасно понимаете, что вариант с отказом у нас просчитан. Обойдемся сами, но в Москве у вас остались жена и дочь…

Вот тут он бледнеет, и зрачки его расширяются.

— Вы не посмеете!

— Анатолий Ильич, не говорите глупостей! Рыбаков, кажется, называл вас своим другом?

— Да.

— И вы убили его, потому что был приказ. Мы же с вами из одной структуры. Какие у вас могут быть сомнения? Умереть вам действительно придется — это факт. Но в одном случае — месть до седьмого колена, в другом — неизвестная страховая фирма выплачивает вашей жене солидную пожизненную пенсию. Так что выбор у вас есть…

Вскоре все было кончено. Генерал Баландин мог спать спокойно, а упакованное в спальный мешок тело бывшего подполковника КГБ с тихим плеском ушло за борт. Ликвидировав следы, мы собрались было отогнать машину куда-нибудь подальше и оставить, скажем, у ночного клуба или ресторана, но тут зазвонил телефон.

— Это Пашка, — сообщил майор Пластун, прикладывая трубку к уху. — Да. Да. Что? Ты уверен? Все проверил? Ты уже там? Кто? Понятно. Короче, слушай меня внимательно. Будь на связи, я тебе перезвоню в течении часа. Никаких дел на ближайшие дни не забивай. Мы тебя нанимаем. Уяснил? Вот и славно. Все. Давай.

Он складывает трубку и молча смотрит на меня. Молчание слишком продолжительно, чтобы означать хорошие новости.

— В общем, так, — наконец заговаривает он. — Девушки действительно в Монако. Проживают в фешенебельном отеле «Эрмитаж». Единственное, что никакого конкурса «Мисс Европа» в Монте-Карло не ожидается. А приезжие красавицы поселены в номерах на одном из двух этажей, забронированных на имя шейха Мансура аль-Камида.

Глава 29

Валера смотрит на меня взглядом, полным молчаливого ожидания. Мы с ним знакомы уже много лет, и потому он отлично понимает, что если я не разнесу этот древний финикийский порт сейчас же вдребезги и пополам, то через несколько минут начнется конструктивная работа. Наконец, видимо, решив, что пауза затягивается, он делает первый ход.

— Послушай, может быть дождемся принципала, дадим ему по голове, и в Монте-Карло — наводить порядок?

— Не пойдет, — с натугой выдавливаю из себя я. — Операция есть операция.

— Да брось, — сам не веря в свои слова, продолжает убеждать меня Пластун. — Возьмем за жабры этого козла, — он сам все расскажет.

— Что расскажет? Валера, подумай, о чем ты говоришь? Если бы содержание переговоров не имело такого значения, стал бы Кабинет городить весь этот огород?

— Да что ты меня убеждаешь! — взрыкивает мой напарник. — Можно подумать, что это моя девушка в гареме у шейха, а не твоя!

— Валера, — как можно спокойней произношу я, стараясь по возможности держать себя в руках — Ты меня сейчас лучше не трогай. Я сам все знаю. Работаем так. Я сейчас отгоню машину, а ты бери «Ровербук» и вытащи из него все, что есть на этого гребанного шейха. У меня есть подозрение, что именно с ним нам и предстоит встретиться.

— Сейчас объяснишь или с начала проветришься?

— Послушай, зачем на базе проверяли, умеем ли мы управляться с подобными катерами? Скорее всего потому, что куда-то придется плыть.

— Не факт. Может, это будет встреча на яхте посреди моря.