Марш Обреченных. Финал

Герцог молча протянул руку, кланяясь владыке, аколит вручил свиток и отъехал за спины вельмож. Мелькали недовольные гримасы "академиков" и аристократии. Не секрет, что орденцов, как и храмовников, открыто недолюбливали и "не переваривали" в своих рядах. А за что их, скажите-ка, любить?

Важич сорвал печать, наполнив воздух магической трелью, значит, информация в депеше крайне важна и секретна. Предназначенная сугубо по адресату. Вчитался.

И что тут важного?! Ситуацию с Дальним Севером, то есть со Свергиллем, Верховенство Ордена брало на себя, о судьбе летописца Алькира Черствого, Судейской Главе и герцогской канцелярии больше не стоило беспокоиться, архимаги и тут собирались похлопотать о его верноподданных, чтобы, как они пишут, сильный ум Мейдрина вернулся в столицу в целости и сохранности, с интересующей правительство информацией. Что касалось подозрений и конфликтов с хобгоблинским племенем, Орден постарается и этот вопрос разрешить. О чем с покорнейшей быстротой сообщает. Ну, просто чудесно! Гора с плеч. Стоп! А это еще что?! В самом низу письма две мелкие строчки, написанные впопыхах: отбываю в Молочные Пики в крепость Вельвеллы, есть подозрение, что граф Сермен Коршун вовлечен в союз с бывшим архимагом Лестианом Торманом, князем Лестором. Известие пока не проверено, но в крепости произошел конфликт, есть жертвы. Все остальное узнаете позже. Ниже подпись: заместитель начальника Контроля Сил Сиоз Коронт. И все — конец письма! Важича обдало сперва горячим жаром, а следом, холодным ветряным душем, Аллон пресвятой, что получалось? Снова измена? Теперь его предает Коршун? Верный до косточек Сермен запятнал верой столице и герцогству? Кошмар! Яркие круги перед глазами ото лжи и фальши. Когда закончатся столь гнусные предательства и склоки?

— Что-то стряслось, ваша милость? — забеспокоился интендант канцелярии, заворочавшись от переживаний в седле.

Важич открыл глаза, морщины углубились возле рта.

— Посыльного в Мейдрин, — тише обычного приказал Альвинский.

По рядам верховых, разнеся герцогский приказ, подхваченный офицерами и оруженосцами:

— Посыльного! Посыльного к герцогу!

И уже в самых задних рядах:

— Кирчика к герцогу, живо! Кирчика к его милости!

Нашелся и вестовой весь в незаживших синяках на физиономии и на полразмера большей ушанке на голове, едва державшийся в седле.

— Шевелись, давай! К государю, поживее!

А Альвинский уже торопился дальше, отдавая приказы:

— Эй, Элмонт! Элмонт!!

Трясущее в снегу тело подвели на ноги, гвардейцы вкинули стюарда в седло.

— Перестаньте трястись и распускать нюни! Моим людям сейчас нужен отдых. На время рыцарский замок переходит в мое управление. По прибытию сиров, я с ними обо всем договорюсь… Не бойтесь, возможно смерть вас и минует? Чего вы так трясетесь, Аллон вас побери?

— Ры… рыца-а…

— Что? Да перестаньте же гундосить!

Смешки посыпались за спиной Альвинского. Бледные до снежной белизны сподвижники стюарда и поданные рыцарей.

— Рыца-ари в за-амке…

— В замке?! — Глаза Важича холодно стрельнули. Генералы играли желваками. — Вы что же это стюард Элмонт меня обманули?

Тишина и вой ветра.

— Генерал-фельдмаршал организуйте нам петлю на свободном суку! — абсолютная жестокость в голосе.

С блеянием и хлюпаньем, Элмонт во второй раз, срывается из седла и качается по покрытой ледяной коркой калюже, под копытами жеребцов…

* * *