Марш Смерти Русского охранного корпуса

Вооружение и материальное снабжение формирования шло за счет трофейного имущества бывшей югославской армии и поэтому зачастую оставляло желать лучшего. Так, например, Андрей Невзоров писал, что 7,92-мм винтовки «Маузер» М-24 и ручные пулеметы ZB-26/30 чехословацкого и лицензионного югославского производства были «очень высокого качества», но в I батальоне 2-го полка ZB были заменены на пулеметы «Шоша». «Более неудачного пулемета встречать не приходилось – тяжел, неудобен, имел сильную отдачу, плохую точность стрельбы и были очень капризны – «хочу – стреляю, хочу – нет»[111]. Револьверы первоначально приобретались в частном порядке и имелись преимущественно у офицеров, причем самых разных типов.

На основе свидетельств бывшего юнкера 1-й роты 1-го полка Александра Янушевского к названным выше образцам можно добавить тяжелые пулеметы «Максим». О качестве винтовок он отзывается не так положительно, как Невзоров, называя его средним (хуже немецких аналогов). В период его службы[112] отсутствовали не только некоторые предметы снаряжения, как, например, бинокли («вероятно, были старые русские бинокли у офицеров») и ракетницы, но даже гранаты [113].

В донесении уполномоченного командующего в Сербии от 5 декабря 1941 г. сообщалось, что формирование русских охранных частей проходило трудно. Отмечалась нехватка в первую очередь униформы и обуви[114]. Про крайне плохое снабжение обувью в начальный период существования формирования писал и уже упоминавшийся нами ветеран с инициалами «Б.В.». По его свидетельствам, к этому времени относился приказ, согласно которому сапоги могли носить лишь офицеры, но никто не обратил на него внимания [115].

Показателен пример с формированием ветеринарной службы штаба корпуса. По свидетельствам делопроизводителя ветеринарного отдела Владимира Бодиско, к концу 1941 г., кроме его начальника, Василия Истомина, было еще шесть врачей и лишь один опытный фельдшер – унтер-офицер Оглуздин. На фельдшерские должности назначали инженеров и студентов агрономии, студентов ветеринарных факультетов, несмотря на то, что их знания были лишь теоретическими при полном отсутствии практического опыта обращения с лошадьми[116].

Отдельно необходимо остановиться на I «юнкерском» (в немецких документах – «кадетском») батальоне 1-го полка[117]. Приказом майора Егорова он был разделен на роты по признаку образовательного уровня: 1-я рота (командир – гауптман Гордеев-Зарецкий) комплектовалась лицами, получившими среднее образование, а 2-я (гауптман Владимир Гранитов-старший) – имеющими дипломы высших учебных заведений. Не имеющие среднего образования молодые люди и подростки предназначались для развертывания 3-й роты батальона (командир – гауптман Алексей Семенов). Но на практике данный принцип соблюдался далеко не всегда: в первых двух ротах зачастую оставались младшие братья соответствующих установленным требованиям юнкеров и наиболее способные из числа молодежи, а в 3-ю роту, наоборот, отправляли показавших себя худшим образом лиц из первых двух категорий. Личный состав 2-й роты был неоднороден – по воспоминаниям Андрея Невзорова, возраст служащих колебался от 20 до 34 лет, все были выпускниками русских кадетских корпусов. Многие были с высшим техническим образованием, но были и студенты[118].

Также можно подробнее остановиться на 4-й «технической» роте II батальона (с развертыванием роты гауптмана Семенова ставшей 5-й), начальником которой был гауптман Евгений Лукин. Алексей Полянский писал, что кроме бывших офицеров железнодорожных и инженерных войск среди солдатского состава были и люди с техническим образованием без опыта военной службы. 4-й взвод состоял практически исключительно из бывших военнослужащих летного состава под командованием лейтенанта Константина Антонова (офицера российских и югославских ВВС) и в обиходе именовался «авиационным». Подготовка личного состава велась по дореволюционным российским уставам и исключительно силами русского командного состава[119].