Маршал Баграмян

В первые годы тяжело дышалось, как будто переставало биться сердце. Свободно вздохнули, когда радио сообщило о большой победе Красной Армии под Сталинградом. Радио! Прекрасное творение человека! По радио в первый раз я услышала Ваше имя, далекий мой брат!.. Фамилия у нас с Вами одна — Баграмян. И брата моего звали Иваном (Ованесом). Неужели Вы не мой брат? Не может быть, чтобы не сбылись мои мечты, — продолжала Анаит. — На днях зашла ко мне подруга, американка — художник. Посмотрела она на Ваш портрет, вырезанный мною из журнала и прикрепленный к стене, и вскрикнула: „О боже мой, как похож этот человек на вашего сына! Не родственники ли вы?“

И, повернувшись ко мне, она удивилась: „Что вы так побледнели, Анаит, что случилось?“

После этого я твердо решила написать Вам это письмо. Ответьте мне хотя бы двумя строками, если вы даже не мой брат. Если не одна мать нас родила, все равно вы мой брат. Пусть природа дарует Вам долгую жизнь и пусть здравствует наша любимая Советская Армения. Разрешите подписать так: Ваша сестра».

Иван Христофорович ответил незнакомой женщине:

«Дорогая сестра! Письмо Ваше очень взволновало меня. Я родился на Кавказе, но не в турецкой Армении, и до сегодняшнего дня не было у меня сестры по имени Анаит. Но Вы можете считать меня своим родным братом. Нас не родила одна мать, породил нас один народ и одарил общими чувствами. Отныне я буду знать, что у меня есть сестра за далеким океаном. Ваш брат Ованес…»

Баграмян навсегда запомнил эту женщину.

Несколько раз, встречаясь случайно с группами туристов из Америки, в гостинице, в театре, на симпозиумах, Баграмян спрашивал: «Нет ли среди вас Анаит Баграмян?»

Но встретиться им так и не довелось.

После этого отступления, отвлекающего от грустных воспоминаний, придется вернуться к той части названия главы, которая обозначена как «печали».

Судьба не ограничилась жестоким отъемом любимой жены, она поразила кровоточащее сердце Ивана Христофоровича еще одной бедой — трагически погиб сын Мовсес!

Мовсеса Иван Христофорович хотел бы видеть военным. И была на это возможность — Мовсес учился в Студии военных художников имени Грекова. В нее он поступил во время срочной службы в армии. Имел тогда звание старшины. Выезжал в 1943 году со студийцами на фронт для зарисовок эпизодов войны. Но в армии служить не остался и художником-баталистом не стал. Вырос в профессионального художника со своим индивидуальным стилем. Он пейзажист колоритный, эмоциональный, с особым ощущением цвета и света. Но, будучи пейзажистом, Мовсес все же написал и портрет отца, при всех наградах, со спокойным, мудрым лицом человека, много свершившего, на груди которого только орденов Ленина — семь и две Золотые Звезды Героя. Но дело даже не в наградах — отцу уже за восемьдесят, а лицо его, взор, осанка говорят о том, что он — маршал, готовый, если надо, руководить и сражениями за Родину.

К сожалению, этот портрет, созданный в 1980 году, был последней крупной картиной Мовсеса. Я попросил Карину рассказать, как произошла эта беда.

— Мовсес был художник, и жена его, Наташа, тоже художница. У них была своя квартира, у Мовсеса еще и мастерская. Оба они были невероятные собачники и кошатники. Причем не разводили каких-нибудь породистых, а подбирали побитых, покалеченных, кем-то выброшенных и бездомных. Им даже подбрасывали животных, зная, что они не оставят без помощи.