Маршал Баграмян

(Кстати, “Победа” — это тот самый лайнер, на котором некоторые читатели, наверное, совершали туристические поездки.)

“Победа” бросила якорь на большом рейде. Сразу же приступили к погрузке продовольствия, медицинского имущества и оборудования, боеприпасов, оружия. В 24.00 подошли паромы для перевозки людей из Кронштадта к “Победе”. Я шел на втором пароме. На “рейде большом” стояла тишина, на легких волнах лениво покачивалась стальная громадина с поднятыми стрелами кранов, через ситец белой дымки все ярче вырисовывались очертания “Победы” и гирлянда огней на спущенном трапе.

Генерал-полковник, два полковника и я поднялись в капитанскую каюту. Капитан представился: “Иван Михайлович Письменный”. Ему вручили телеграмму, подписанную министром гражданского торгового флота и министром обороны.

Генерал вручил два пакета: “Первый откроете после прохода проливов, второй… Впрочем, об этом узнаете из первого пакета”. Пригласили в каюту офицера КГБ, и в его присутствии в сейф капитана положили пакеты, опечатав их тремя печатями. Все должны узнать только в море».

Я перечитываю эти цитаты и невольно любуюсь — только у военных такая пунктуальность, собранность, быстрота без суеты в очень сложной и ответственной ситуации.

Дальше опять о работе Баграмяна. У тыловиков тоже все шло организованно, без срывов. Запасы материальных средство создавались на срок от 3 месяцев до 1 года. В этой работе Иван Христофорович проявил весь свой талант, опыт и организаторские способности.

Кроме создания запасов материальных средств (продовольствия, горюче-смазочных материалов, вещевого имущества), большая работа была проведена по формированию медицинских учреждений — госпиталей различного профиля, специальных санитарных отрядов, лабораторий.

Недостатки обнаружились в пути, в основном, непредвиденные. Раньше не приходилось снабжать морские переходы на такие большие расстояния, да еще в особых климатических условиях. В трюмах сливочное масло при высокой температуре стало подтаивать, появились масляные лужи.

Едва ли не половина личного состава страдала морской болезнью. (Говорят, ею всю жизнь страдал адмирал Нельсон, хотя больше времени находился на кораблях, чем на суше.) К счастью, даже страдавшие морской болезнью, за исключением очень редких случаев, не потеряли боеспособности, стойко переносили все тяготы и лишения.

Предприимчивые воины вскрыли две бочки с солеными огурцами и съели их. Это облегчило им качку. Но пришлось устанавливать очередь в невместительные корабельные гальюны. Беда одна не приходит. Старшему врачу полка майору А.И. Жирнову вместе с судовым врачом пришлось делать операцию сержанту — приступ острого аппендицита. Прошла нормально.

Выход личного состава на палубу был ограничен, а при подходе к Багамским островам, когда начинались облеты морских транспортов самолетами американских ВВС и сопровождение кораблями США, вообще запрещался. Люки твиндеков, где размещался личный состав, покрывались брезентовыми чехлами. Воздух в таких случаях подавался только по вентиляционным устройствам. Условия пребывания в твиндеках в то время были очень тяжелыми, температура воздуха достигала 50 градусов. Пища выдавалась два раза и только в темное время. Подышать выходили на палубу ночью, небольшими группами поочередно.

Занятие боевых позиций ракетами и сухопутными войсками, организация взаимодействия с кубинской армией в компетенцию Баграмяна не входили. Этим занимались командующий группой генерал армии Плиев, представители Генерального штаба, командиры наших и кубинских частей.

А повседневным обеспечением продовольствием, горючим и прочими тыловыми потребностями занимался командированный Баграмяном генерал-лейтенант Пилипенко. Самому Ивану Христофоровичу вылететь на Кубу не разрешили: на ваших плечах, сказали ему, все вооруженные силы, десятки военных округов, групп войск, строительство многих жилых и хозяйственных объектов, оборонные заказы в промышленности, заготовки в сельском хозяйстве и многое другое, вам ни на один день нельзя отлучаться из страны.