Маршал Говоров

Снова взаимный обмен воинскими приветствиями. Лицо Раузера немного светлеет. Он явно доволен встречей. Маркиан Михайлович приглашает парламентеров к столу.

— Ваш командующий, — говорит Маркиан Михайлович, — избрал правильный путь. Он сохранил жизни сотням тысяч ваших соотечественников!

Наш офицер сразу же переводит эти слова немецкому генералу. Раузер козыряет и садится за стол.

Понемногу парламентеров оставляет прежняя холодность и настороженность, а первые рюмки водки развязывают им языки. После банальных слов о широкой известности русской водки они высказывают особое удовлетворение по поводу тишины, установившейся над полями сражения.

Маркиан Михайлович согласно кивает головой и тут же добавляет:

— Но ведь если бы Германия не напала на СССР, наши и ваши поля не были бы окутаны дымом войны ни на одну минуту!

Раузер подал Маркиану Михайловичу конверт:

— Вот личное послание генерала Гильперта маршалу Говорову.

Гильперт писал:

“Многоуважаемый господин маршал!

Настоящим письмом, переданным Вам через моего уполномоченного офицера, я заверяю Вас, что группа армий “Курляндия”, находящаяся под моим командованием, готова принять Ваши условия капитуляции и лояльно их выполнить. При Вашем решении прошу Вас, господин маршал, оценить сохранившуюся до последней минуты храбрость моих войск и предоставить им возможность свободно и честно возвратиться в Германию с сохранением личного оружия.

Если Вы, господин маршал, не можете удовлетворить мою просьбу, то я прошу Вас доложить ее Верховному главнокомандующему…

С выражением глубочайшего внимания генерал пехоты Гильперт.

8 мая 1945 года”».

Бесспорно, Раузер действовал по инструкции Гильперта. Вручив письмо, он также заговорил об условиях капитуляции: не считать капитулирующие войска военнопленными и даже дать им возможность беспрепятственно вернуться в Германию с сохранением личного оружия. Для советского командования данные условия были просто неприемлемы, они могли согласиться только на полную и безоговорочную капитуляцию.

«Потребовалось разъяснение: если не будут выполнены условия капитуляции, изложенные маршалом Говоровым, войска Ленинградского фронта немедленно применят силу…

Это разъяснение подействовало.

Генерал Раузер и прибывшие с ним офицеры подписали условия капитуляции.

— Какова численность войск группы армий “Курляндия”? — спросил генерал Попов.

— Сто восемьдесят тысяч сто тридцать четыре солдата и офицера, — ответил Раузер, и представил документ, подписанный начальником штаба группы генерал-лейтенантом Ферчем.

Указанная численность войск противника явно не соответствовала истине: по нашим данным, в блокированной группе армий насчитывалось около 300 тысяч солдат и офицеров. А в документе Ферча эта цифра была уменьшена почти наполовину. С какой целью?

Впрочем, мы знали, что все неясное вскоре прояснится. То, что парламентеры не спешили возвращаться к Гильперту, давало нам основания предполагать: Гильперт затевает какую-то авантюру! Пока не вернулись парламентеры, руки у него были свободны. А чтобы показать свою заинтересованность в скорейшем возвращении парламентеров, он даже запросил маршала Говорова:

“Прошу сообщить, когда можно рассчитывать на возвращение немецких парламентеров к месту перехода переднего края.

Генерал пехоты Гильперт”.

Ему ответили:

“Ваши представители выехали в 22.30 по немецкому времени”».

* * *

8 мая войска Ленинградского фронта освободили город Либаву (Лиепаю). Капитулировали войска группы армий «Курляндия», группировки противника на косе Фрише-Нерунг (Земландский полуостров) и в районе устья реки Вислы.

* * *

Из воспоминаний В.М. Ганкевича:

«…Стоял прекрасный солнечный день 8 мая. Кругом царила весна. Даже на брустверах траншей желтели первые цветы.

Время близилось к 14 часам. Оставались считанные минуты до прекращения огня, батареи давали последние залпы по врагу. Казалось, дело идет не к концу войны, а начинается новое сражение.

На трофейном “мерседесе” я и офицер для особых поручений маршала Говорова полковник А.В. Романов ехали из района подписания капитуляции в Мажейкяй с письмом Гильперта к командующему фронтом.

Неподалеку от домика, где размещался Военный совет фронта, мы увидели маршала Говорова и назначенного вместо оставшегося в Ленинграде А.А. Кузнецова члена Военного совета генерал-лейтенанта В.Н. Богаткина[85]. Маршал взглянул на часы… И вдруг наступила тишина.

Огонь прекратили советские и немецкие орудия одновременно. Мы посмотрели на маршала. Он улыбнулся. Первый раз мы увидели улыбку на лице своего командующего. Первый раз за все время войны!