Маршал грозового мира

Пришла Илана. Некоторое время они привыкали к тому, что находятся вместе втроем, однако младшая сестренка никогда не страдала предрассудками и только приветствовала поводы для радости. Очень быстро напряженное разглядывание друг друга вылилось в веселое щебетание, приправленное обещаниями “обязательно нарисовать такую красавицу Виорди”. Адилунд звания красавицы не удостоилась, но особо из-за этого не переживала: ей приносило удовольствие само ощущение вернувшегося прошлого. Снова сестры находились рядом друг с другом, разговаривали, смеялись, забыв про все границы, которые только могли между ними существовать.

А потом снова зазвенел звонок. Позже остальных, уже в сопровождении осенних сумерек, в квартиру зашла Хемин. В прошлый раз она видела чудесное появление Раль, поэтому сейчас выглядела совсем спокойной. Подошла к сестре и без слов её обняла.

Потом они сидели все вместе на диване: вернее, на него поместились только Виорди, Илана и Раль, а пришедшая последней Хемин с легким смехом опустилась прямо на пол, предварительно постелив на него покрывало и сказав, что будущий военный может с легкостью обходиться без роскоши и удобств.

Тек игривым ручейком разговор, крутясь преимущественно около Виорди и всего, что её касалось. Ещё с раннего детства это стало привычным: они трое поддерживали сестру, которой повезло меньше. По характеру впечатлительная и чувствительная, Виорди могла переживать из-за пустяков, не говоря уже о тех проблемах, которые стали частью её жизни. У остальных проблем тоже встречалось не так уж мало, однако они все понимали: ей сложнее. И в едином порыве, не сговариваясь, поддерживали, как могли.

Эвальд, возившийся некоторое время с чем-то в своей комнате, вышел к ним, с улыбкой держа в руках холст: светло-голубой тонкий силуэт девушки в пышной шляпе на фоне цвета ночного неба. Изящную фигуру окружали молочно-белые брызги.

— Это мой небольшой сюрприз тебе, Виорди, — радостно улыбнулся брат.

— Это… я, да? — совсем тихо, выглядя счастливой, спросила та.

Эвальд кивнул.

— Прости, я не умею рисовать лица. Зато я умею рисовать людей такими, какими их вижу. Ты — красивая, Виорди.

— Я красивая, потому что я с вами, — прошептала она, внезапно выведя итог всех тех лет, которые они провели вместе шумной компанией сестренок Мистераль. — Но через неделю у меня уже начнется собственная жизнь, где придется… придется все создавать самой.

— У тебя получится создать, — тихо сказал Эвальд, присаживаясь на пол рядом с ними. — Получится, если ты оглянешься на прошлую себя и поймешь, как перенести это в будущее. Главное, пойми и решись. Сил должно хватить, мы поможем — в любом случае поможем.

— Спасибо, — по щеке Виорди пробежала быстрая слезинка. Илана моментально бросилась обнимать сестру.

О да… Это было неотъемлемой частью их жизни десяток лет. Хемин могла ссориться с Иланой, поскольку одна всегда вела себя практично, а другая тонула в романтике, и ещё Раль вклинивалась между ними со своим характером и положением Крылатой, да ещё и Эвальд свалился на их голову как из другого мира. Они могли не понимать друг друга, возмущаться, сцепляться в спорах и даже драться, однако в один момент становились сплоченными, когда понимали, что нужны в очередной раз расстроившейся Виорди.

Взрослые ещё удивлялись, почему они давным-давно не махнули рукой на сестру, не назвали её плаксой, не перестали водить вокруг неё хороводы, отгоняя любую злую мысль. Но вот так уж вышло. Хорди стала центром того, что юные Мистерали могли делать вместе, их маленькой сестренкой, которую требовалось защитить от всего.

И вот сейчас Раль не могла не удивляться, осознавая: выглядящая старше них, распрощавшаяся с детством в одиннадцать лет, Виорди на самом деле была самой младшей, частично застывшей в те самые одиннадцать лет. Хрупкому бутону не дали окрепнуть, сразу обрушив на него заморозки, и теперь только при поддержке он мог раскрыться в прекрасный цветок. Мог! Адилунд в это верила. И знала, что сестра в конце концов сможет избавиться от гнетущего душу осознания себя одушевленной вещью, сумеет сама сделать правильные шаги к счастливому будущему и судьба окажется к ней благосклонна. Иначе и произойти не могло. Ведь в это на протяжении стольких лет они четверо вкладывали себя.

***

Адмирал Мэйл Иушнице Ричардель был мертв. Это Мальс понял сразу же, когда взглянул в его глаза, и это подтвердилось при попытке измерить пульс, услышать сердце. Маршал, которого Хор, очень стараясь сохранять тишину, привел во вторую каюту, согласился с выводом ученика. А дальше наступил тупик.

Они стояли вдвоем в едва-едва освещенной комнате рядом с мертвым адмиралом в темно-бордовой одежде. Почему он так вырядился — Мальс не понял, а Байонис вообще удивился, откуда у Иушнице взялась форма такого цвета.

— Кажется, нет смысла дожидаться посадки и прибытия полиции, — совсем тихо произнес Маршал. — Нам нужно обследовать тут все самим, причем так, чтобы никто не услышал и не начал волноваться. К сожалению, у меня, в отличие от Мэйла, нет опыта работы в полиции.