Маршал Рыбалко

...В конце мая к нам вернулся начальник связи армии полковник Петр Петрович Борисов. Он служил в 3-й танковой с 1942-го, но по просьбе П. Л. Романенко был переведен в 5-ю танковую и некоторое время работал там. Борисов — отличный специалист своего дела и очень хороший педагог. Обучая подчиненных, он добивался, Нтобы каждый твердо усвоил главное: всегда и везде, при любых обстоятельствах войска должны быть обеспечены бесперебойной связью.

Не теряя времени, Петр Петрович организовал боевую учебу в войсках связи по довольно обширной тематике. В нее входили: радиосвязь, прокладка кабеля, постройка шестовой линии, работа на ключе и аппарате

Бодо и многое другое. Это помогло ему вырастить в нашей армии кадры связистов широкого профиля.

Свою требовательность к подчиненным Петр Петрович выражал не в жесткой форме приказа, а как бы подчеркивая, что верит в их сознательность и добросовестность. И надо отдать ему справедливость: во всех боевых операциях, в которых участвовала наша армия, даже в самой сложной обстановке, у нас была бесперебойная связь с войсками. Связисты изо всех сил старались оправдать доверие своего начальника. Их мастерство день ото дня росло, а то мужество и самоотверженность, которые они проявляли в боевой обстановке, заслуживали самой высокой оценки.

Полковник Борисов пользовался большим уважением и авторитетом не только в армейских войсках связи, но и среди личного состава танковых и механизированных корпусов. Рыбалко любил Петра Петровича за его веселый, общительный характер, ценил за большую ответственность, с которой тот относился к обязанностям, и всегда с похвалой отзывался и о нем, и о связистах.

Как-то в начале июня Павел Семенович вернулся из 15-го танкового корпуса, где провел три дня, и пришел ко мне поделиться впечатлениями. Был поздний вечер, но зной еще не спал, в душном воздухе ощущалось приближение грозы. Мы обливались потом, то и дело вытирая лицо и шею влажными платками.

— Хорошо бы окатиться холодной водичкой,— мечтательно произнес Павел Семенович.

— За чем же дело стало? Сейчас распоряжусь,— поднялся было я, но Рыбалко остановил.

— Успеем. Давай прежде обсудим, все ли учли, назначая Рудкина комкором.

Предчувствуя серьезный разговор, я приготовился внимательно слушать.

— Помнишь, какой это был комбриг? — начал Павел Семенович.— Бригада всегда сражалась успешно на самых тяжелых участках... А как оборонял Тарановку? По нескольку раз в день водил войска в контратаки и отошел только после приказа. Тогда Рудкин был на высоте...

— А теперь?

— Не по плечу ему корпус...— Павел Семенович удрученно покачал головой.— И что удивительно: окончил Бронетанковую академию, грамотный боевой командир,

а тут — не тянет...— он помолчал, потом спросил:—Но, может, я слишком придирчив?

— Рудкин недавно стал командиром корпуса,— напомнил я.— Ему бы надо помочь. Вот ты провел у него три дня, в чем была твоя помощь?

Павел Семенович коротко бросил: «Помогал, чем мог»,— и предложил:

— Давай завтра поедем к Рудкину. Посмотришь сам, в чем я не прав.

Выехали рано. Роса на траве еще не просохла, но безоблачное небо вновь сулило жару. Лесная дорога круто вела на косогор, и вскоре мы увидели копошившихся в глубоком овраге людей. Еременко, сидевший в машине командующего, присмотрелся и уверенно произнес:

— Бронебойщики занимаются.

Рыбалко приказал повернуть к оврагу.

Пока кортеж машин размещался по краю оврага, оттуда, из глубины, поспешно взобрался по крутому склону немолодой, кряжистый капитан и, стряхнув с гимнастерки приставшие крючковатые плоды репейников, доложил:

— Подразделение истребителей танков отрабатывает задачу...

Командующий, не дослушав, распорядился:

— Продолжайте занятия!

Капитан, откозыряв, скользя и цепляясь за ветки кустарника, вернулся к бойцам.

' В овраге, на большом расстоянии друг от друга, стояли вышедшие из строя танки, и бронебойщики добивались меткости попаданий в их наиболее уязвимые места. Каждая неудача сопровождалась неодобрительным гулом голосов, после меткого выстрела слышался только голос командира, кратко объявлявшего положительную оценку.

В стороне пыхтел тягач, не спеша перетаскивавший подбитый танк, по которому кто-то из бронебойщиков вел «огонь».

— Учатся стрелять по движущейся цели,— заметил Еременко.

— Все-то ты знаешь,— с неудовольствием отозвался Рыбалко.— А знаешь ли ты, что в бою вражеские танки будут двигаться в несколько раз быстрее и не обязательно в том же направлении? Так что этот, с позволения сказать, «меткий стрелок» вряд ли причинит им вред.

Мы приехали на танкодром, где рядом с ветеранами минувших сражений овладевали знаниями и навыками молодые, необстрелянные танкисты. Их легко было узнать по новому обмундированию и тщательно подогнанному снаряжению.

На одном из танков, перевалившем через подъемы и спуски учебного поля, начала вращаться башня. Очевидно, командир машины приказал наводчику направить ствол орудия на цель. Но наводчик был явно неопытный. Танк бросало из стороны в сторону, а вместе с ним и длинноствольное орудие.