Маршал Шапошников

— Это неплохо, что у вас такая уверенность. Позвоните в Генштаб и договоритесь, куда сосредоточить две резервные армии, которые вы просите. Они будут готовы в конце ноября. Танков пока у нас нет.

Через полчаса мы договорились с А.М. Василевским о том, что Западному фронту будут переданы 1‐я ударная и 10‐я армии, а также все соединения 20 армии. Формируемая 1‐я ударная армия должна быть сосредоточена в районе Яхромы».

* * *

22 ноября с Юго-Западного фронта в Москву был вызван будущий командующий 1‐й ударной армией генерал В.И. Кузнецов. В книге «Провал гитлеровского наступления на Москву» он писал: «Во второй половине дня меня принял начальник Генерального штаба Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников. Поздоровавшись со мной и осведомившись с обычной для него любезностью о здоровье, он сразу же перешёл к делу: ориентировал меня в оперативной обстановке в полосе действий Западного фронта… После того Б.М. Шапошников вручил мне приказ Ставки о формировании 1‐й ударной армии и назначении меня командующим этой армией. Он предложил ознакомиться с приказом и доложить ему мои соображения».

На следующий день Кузнецов приехал в Дмитров и приступил к своим новым обязанностям. Началось сосредоточение и формирование 1‐й ударной армии, закончившееся уже в ходе боёв. Части и соединения армии были укомплектованы на 60–70 процентов военнообязанными старших возрастов, многие из которых уже повоевали. В расположение армии из окружения с боями вышла группа генерала Г.Ф. Захарова. Штаб армии во главе с генерал-майором Н.Д. Захватаевым основался в Загорске.

Начались тяжёлые оборонительные бои. И хотя в результате внезапной танковой атаки наши части вынуждены были оставить Яхрому и отойти на восточный берег канала, тем не менее замысел противника обойти Москву с севера был сорван. Войска Первой ударной армии приступили к подготовке наступления.

В эти дни враг совсем близко подошёл к Москве с запада. Прошёл слух, что он захватил Дедовск. На самом деле это была деревня Дедово. Гитлеровские войска прорвались на стыке 5‐й и 33‐й армий и двинулись на Кубинку. У деревни Акулово им преградила путь 32‐я стрелковая дивизия, которая артиллерийским огнем уничтожила часть танков противника.

Вот описание боёв под Москвой Рокоссовским: «Атака началась при поддержке сильного артиллерийского и минометного огня и налётов бомбардировочной авиации. Самолёты, встав в круг, пикировали один за другим, с воем сбрасывали бомбы на позиции нашей пехоты и артиллерии. Спустя некоторое время на нас ринулись танки, сопровождаемые густыми цепями автоматчиков. Они действовали группами по 15–30 машин. Всю эту картину мы с Лобачёвым наблюдали с НП командира 316‐й дивизии генерала Панфилова. Танки лезли напролом. Одни останавливались, стреляя из орудий по нашим противотанковым батареям, другие, с подбитыми гусеницами, вертелись на месте… До десятка уже горело или начало дымить. Видно было, как из них выскакивали и тут же падали гитлеровцы. Картина боя и поведение наших войск вызвали у меня твёрдую уверенность в том, что враг будет разбит, не достигнув Москвы».

17 ноября противник продолжал наступление, вводя всё новые части. Холода сковали болота, и теперь немецкие танковые и моторизованные соединения получили свободу действий. Здесь неприступной стеной против наступающих немецких танков встали двадцать восемь героев-панфиловцев. Прозвучали слова Василия Клочкова: «Велика Россия, а отступать некуда. Позади Москва».

18 ноября, в бою у Гусенево погиб на своем наблюдательном пункте командир дивизии И.В. Панфилов. Посмертно генерал-майор И.В. Панфилов был удостоен звания Героя Советского Союза. Дивизия получила звание гвардейской.

Напряжение было чрезвычайное. Рокоссовский пишет: «Спустя несколько дней после одного из бурных разговоров с командующим фронтом (Жуковым) я ночью вернулся с истринской позиции, где шёл жаркий бой. Дежурный доложил, что командарма вызывает к ВЧ Сталин. Противник в то время потеснил опять наши части. Незначительно потеснил, но всё же… Словом, идя к аппарату, я представлял, под впечатлением разговора с Жуковым, какие же громы ожидают меня сейчас. Во всяком случае, приготовился к худшему. Взял трубку и доложил о себе. В ответ услышал спокойный, ровный голос Верховного главнокомандующего. Он спросил, какая сейчас обстановка на истринском рубеже. Докладывая об этом, я сразу же пытался сказать о намеченных мерах противодействия. Но Сталин мягко остановил, сказав, что о моих мероприятиях говорить не надо. Тем подчеркивалось доверие к командарму. В заключение разговора Сталин спросил, тяжело ли нам. Получив утвердительный ответ, он с пониманием сказал:

— Прошу продержаться ещё некоторое время, мы вам поможем…