Маршальский жезл

Получили мы письмо, сынок, в котором ты сообщаешь о намерении пойти в военное училище. Конечно, это немного неожиданно, но, если ты все серьезно обдумал и тебе по душе политическая работа, поступай. Для человека большое счастье в жизни, когда он занимается любимым делом. Мы свой век прожили, а у тебя все впереди. Дадут ли тебе отпуск и побываешь ли ты дома? Мы очень о тебе соскучились. Как твое здоровье? Не надо ли тебе чего-нибудь?

P. S. Как будет с Олей, она ведь здесь учится в институте?

Целуем.

Мама и папа».

…Ах, мама милая, это P. S. - запрещенный прием! Последняя соломинка, за которую ты хватаешься. С Олей все будет просто. Она закончит институт и приедет туда, где буду служить я…

Три вечера ремонтировали мы комнату Жигалова: побелили, покрасили пол, потолок, дверь, рамы. Лейтенант работал вместе с нами. Получалось у него, правда, не особенно хорошо.

– Не прошел я срочную службу, - шутил он, - так на всю жизнь неполноценным и останусь.

В субботу все закончили. Пришли в роту довольные и усталые. Помылись в душе. Хотели отдохнуть. Не удалось. Подошел Натанзон и тихо сказал мне и Степану:

– Дыхнилкин пол-литру принес.

– Вот скотина, - возмутился Степан, - не успели отлучиться из казармы, он за старое взялся!

– Где у него пол-литра? - спросил я Натанзона.

– В тумбочке. Завтра, в воскресенье, выпить собирается или сегодня перед кино.

– Сейчас этой бутылкой я дам ему по башке.

Степан остановил меня:

– Этим ты еще хуже сделаешь, будет уже водка с дракой.

– А может быть, Лева тихо-тихо возьмет эту пол-литру и спустит в уборную? - предложил Натанзон.

– Можно и так, - согласился Кузнецов. - Но это полумера. Надо показать Дыхнилкину, что нам известна его затея и что мы терпеть такие штучки не намерены.

– Как показать? - поинтересовался я.

– Давайте обмозгуем.

Видя, что Степан колеблется, я обратился к Натанзону:

– Пойдем, Лева… На месте все решим. Дыхнилкина мы обнаружили в курилке.

– Поговорить надо! - бросил я Семену его же коронную фразу и кивнул, отзывая в сторону.

Потом мы шли рядом с Левой, а Семен сзади. В казарме остановились возле тумбочки Дыхнилкина.

– Бери! - сказал я.

– Чего?

– Бери! - грозно повторил я.

Помня урок, данный ему Натанзоном, Семен заюлил:

– Чего вы, ребята? Я ж ничего…

– Ты сам возьмешь или Лева достанет? - спросил Натанзон.

Дыхнилкин присел к тумбочке и, воровато озираясь, переложил бутылку в карман.

– Идем! - опять же коротко приказал я.

Мы пришли в уборную.

– Бросай!

Дыхнилкин ужаснулся - это было выше его сил, он побледнел.

– Братцы, может быть, не надо, а? Я не буду пить. Я ее до «дембеля»…

Я шагнул к нему, Лева тоже.

– Бросай, слышишь?

Дрожащей рукой Семен извлек бутылку и поднял ее над отверстием.

– Ну! - цыкнул я.

И он разжал пальцы. Бутылка ударилась о край отверстия. Жалобно дзинькнула, разбилась, и осколки посыпались вниз. Семен закрыл глаза. Это, наверное, была одна из самых трагических минут в его жизни.

– Ты понимаешь, - сказал я, - какие неприятности свалились бы на лейтенанта Жигалова, если бы ты напился? Он доверился нам как честным и дисциплинированным людям…

Дыхнилкин устремил на меня широко распахнутые зеленые глаза:

– Не подумал я, ребята, об этом. Ну ладно, обиды на вас не имею.

– Скажите пожалуйста! - усмехнулся Лева. - Он не имеет обиды! Ты лучше скажи спасибо Леве Натанзону, что он тебя выручил. Ты мог иметь со всего этого хорошие неприятности!

* * *

Теперь понятно, почему лейтенант Жигалов не обращал внимания на женщин. Жена его под стать ему. Только у Евгения Петровича красота броская, а у жены - ее зовут Анна Николаевна - она какая-то особенная, сразу вроде бы и не заметишь. Ничто не выделяется. А вот это полное соответствие всех деталей и линий создает ту самую мягкую классическую красоту русской женщины, слава о которой летит по свету. Предки наши таких называли: пава, лебедушка, красная девица. Так вот, Анна Николаевна и есть та самая сказочная русская лебедушка, только на высоких каблуках, в хорошо облегающем ее точеную фигуру легком мини-платьице. Все это придает ее облику столько привлекательности, что трудно взгляд оторвать. Когда она пришла впервые с Жигаловым в полковой клуб, разговоры вдруг угасли и некоторое время царило молчание. А в клубе ведь было больше пятисот человек!

Жигалов познакомил меня, Степана и Ракитина с женой.

– Вот, Аня, это мои помощники, - сказал он. - Я тебе о них рассказывал.

Она улыбнулась нам весело и просто, подала каждому руку, крепко пожала и заговорила с нами, будто мы ее давние друзья:

– Спасибо, ребята, много пришлось вам потрудиться. Надо было дождаться меня, я тоже кое-что умею делать. В комсомольском строительном отряде научилась.

– Нам хотелось поспеть к приезду, чтобы вы отдохнули с дороги, а не работали, - промямлил я, не зная, как оторвать глаза от красивой жены лейтенанта.

Хорошо, что Жигаловых пригласили пройти поближе к сцене. Мы со Степаном остались одни.

– Вот это да! - сказал он восхищенно. - Я таких еще не видел.