Маршалы Наполеона

Сбитый с толку противоречивыми приказами императора и к тому же, как он внезапно узнает, лишенный без его ведома и согласия корпуса д’Эрлона, которому велено идти по направлению к Линьи, Ней теряет самообладание и способность трезво оценивать ситуацию. «Мы должны напрячь все силы, — кричит он генералу Келлерману. — Возьмите свою кавалерию и атакуйте центр англичан. Сокрушите, перебейте их всех!». Но «второе дыхание» приходит к Нею слишком поздно. Веллингтон уже успел сосредоточить близ Катр-Бра почти 40 тыс. человек, в то время как у Нея — чуть больше 20 тыс. солдат… Герцог Эльхингенский не только не в силах одолеть Веллингтона, но даже вынужден от наступления перейти к обороне. «Маршал (Ней), — писал военный историк, — подавляемый превосходными силами, начал отступление и только благодаря своей энергии избегнул поражения»^{545}.

Веллингтон

Наполеон, однако, был крайне недоволен поведением герцога Эльхингенского в день 16 июня. Встретившись с ним на следующий день, он громогласно заявил Нею: «Вы погубили Францию!» В то же время император старательно демонстрировал свою уверенность в победоносном для французов исходе предстоящей битвы с Веллингтоном. «У нас девяносто шансов из ста», — говорит он Нею, рассуждая о грядущем сражении и его результате. «Веллингтон совсем не так прост, как рассчитывает Ваше величество», — слышит он в ответ^{546}.

В развернувшемся 18 июня сражении, впоследствии названном битвой при Ватерлоо, Ней, сражаясь под началом самого императора, проявляет свойственные ему в его лучшие дни неукротимый порыв и упорство. Французы атакуют англо-голландскую армию Веллингтона по всему фронту от замка Угумон, на крайнем правом фланге союзников, до ферм Папелот и Ла Э — на ее левом фланге. В 11 часов утра Наполеон продиктовал диспозицию, согласно которой Нею предписывалось «вскоре после 1 часа дня… взять Мон-Сэн-Жан (плато, находившееся сразу за левым флангом англо-голландской армии)… Таким образом, Наполеон планировал разгромить левый, более слабый фланг Веллингтона — именно сюда и был направлен главный удар французов»^{547}. Импульсивный и порывистый герцог Эльхингенский, убедившись в том, что не в состоянии сокрушить будто вросшие в землю линии англичан, ведет против них в атаку огромные массы кавалерии. В течение двух часов кирасиры, конная гвардия, гвардейские драгуны, конные гренадеры во главе с самим Неем, как смерч, обрушиваются на выстроившиеся в каре полки союзников. «Герцог Веллингтон на Веронском конгрессе, — рассказывал Жомини, — лично уверял меня, что он не запомнил более поразительной картины, как эти десять или двенадцать повторенных атак нашей кавалерии[189] на английскую пехоту, кавалерию и артиллерию»^{548}.

Маршал М. Ней сопровождает атаку

1-го корпуса графа д’Эрлона

В какой-то миг императору кажется, что победа близка и что даже появление за левым флангом истекающей кровью англо-голландской армии передовых частей прусской армии Блюхера не спасет Веллингтона от поражения.

В атаку идет старая гвардия Наполеона. Пять тысяч проверенных ветеранов, «ворчунов», как почти любовно называет их император. Эту последнюю атаку последней армии Наполеона ведет в бой маршал Ней. Он идет в пешем строю, с обнаженной саблей в руке…

Убийственный огонь английской пехоты, почти в упор расстреливавшей колонны старой гвардии, мощная атака пруссаков, сокрушивших правый фланг французской армии, заставляют ветеранов остановиться, а потом, выстроившись в каре, ощетинясь штыками, начать медленный отход. Крики «Спасайся, кто может!» и «Гвардия отступает!» лишают мужества даже самых отважных солдат французской армии. Союзники контратакуют, и французы откатываются по всему фронту. Напрасно Ней, под которым в сражении пало пять лошадей, чей мундир, простреленный во многих местах и опаленный порохом, превратился в лохмотья, чья сабля сломалась, став бесполезным куском металла, пытается удержать солдат на месте. «Здесь, — кричит он, — обращаясь к гвардии, — мы отстаиваем независимость Франции! Так ляжем же до последнего»^{549}. Когда-то, совсем недавно, он сравнивал появление Наполеона во Франции в начале Стадией с «морем». Теперь это «море» — поток деморализованных, измотанных многочасовой битвой, отчаявшихся людей… Армия бежит, и нет такой силы, которая могла бы остановить ее…

После отречения императора, капитуляции Парижа и возвращения Бурбонов во Францию Ней подумывает об эмиграции в Швейцарию или даже в Америку. Один из его боевых товарищей, маршал Сюше, предлагает ему деньги и паспорт для скорейшего отъезда в Швейцарию. В общем, Ней без труда может покинуть Францию, бежать, выражаясь менее возвышенным языком. Но мог ли бежать от кого бы то ни было «храбрейший из храбрых»? Ведь это бегство означало бы признание им своей вины, бесчестье, которое должно было пасть не только на его голову, но и на головы его детей…