Маршалы Сталина

Неудачей стала для Жукова Ржевско-Сычевская операция, которая под кодовым названием «Марс» была проведена в ноябре-декабре 1942 г. К ней было привлечено сил в 1,5–2,5 раза больше, чем в операции «Уран» (стратегическом контрнаступлении под Сталинградом): 1 млн 900 тыс. человек, 3 300 танков, 1 100 самолетов, более 24 тыс. орудий и минометов. Однако и их не хватило для успеха. Приведем цитату из журнала «Вопросы истории» (1997. № 8): Жуков действовал «в характерной для него манере… атаки были массированными, он не жалел людских и материальных ресурсов, не учитывал неблагоприятных условий местности и погодные условия.

Стремясь к победе, он полагался на нажим по всему фронту и простой маневр мощными механизированными и танковыми корпусами… Операция стоила Красной Армии около полумиллиона убитых, раненых и пленных, потери в танках, достаточно точно подсчитанные немцами, составили примерно 1 700 единиц (это превышало общее число танков, первоначально задействованных в операции «Уран»)».

Не по этой ли причине Ржевско-Сычевская операция до сего дня по существу предана забвению, ее хотя бы скудный анализ не найти даже в военно-энциклопедических изданиях?

В воспоминаниях о Жукове можно встретить разноречивую информацию по вопросу, был ли он лично жесток. Когда уже в наши дни стало возможным заглянуть в ранее закрытые архивы, выявились факты, мягко говоря, не красящие полководца. Так, на Хал-хин-Голе он произвольно, по ничтожному поводу вынес 17 смертных приговоров. Следствие заменялось его запиской в трибунал: «Судить. Расстрелять».

Только вмешательство командующего фронтовой группой Г. М. Штерна, который через Президиум Верховного Совета СССР добился помилования всех «осужденных», не дало свершиться беззаконию. Многие бывшие смертники потом отличились в боях.

Подобные действия имели место и в период Великой Отечественной войны. Когда в феврале 1942 г. батальон 93-й стрелковой дивизии, атакованный превосходящими силами противника, оставил населенный пункт Захарово (район Вязьмы), Жуков отдал приказ: «Виновных в сдаче этого особо важного пункта арестовать, судить и расстрелять на месте независимо от количества».

Особняком стоит вопрос о жертвах. Несколько лет назад многими фронтовиками с крайним возмущением были встречены слова писателя Виктора Астафьева: «Жуков — продукт времени, и этим все определено…

Так он начинал на Халхин-Голе, где не готовились к наступлению, а он погнал войска, и масса людей погибла. С этого начинал, этим и кончил…» (имелась в виду Берлинская операция).

Что можно сказать по этому поводу? В самом деле, потери в войсках Жукова были немалые. В свое время Конев, Малиновский даже утверждали, что в операциях, которыми непосредственно руководил Георгий Константинович, они были значительно большими, чем у других командующих. Факты, однако, это опровергают.

Взять Берлинскую операцию. В абсолютных цифрах потерь у Жукова (37,6 тыс. человек) было действительно больше, чем у Конева (27,6 тыс.), но у него и войск было больше почти в два раза: 908,5 тыс. человек против 550,9 тыс. на 1-м Украинском фронте. Поэтому в процентном отношении потерь на 1-м Белорусском меньше: соответственно 4,1 и 5,0.

Такая же картина наблюдается и по другим операциям. Например, Московская битва: Западный фронт (Жуков) — 13,5 % от общей численности войск, Калининский фронт (Конев) — 14,2 %. Висло-Одерская операция: 1-й Белорусский (Жуков) — 1,7 %, 1-й Украинский (Конев) — 2,4 %. Будапештская операция: 2-й Украинский (Малиновский) и 3-й Украинский (Толбухин) — 7,7 %.

В чем прав писатель-фронтовик Астафьев, так это в том, что большие потери в нашей армии были, к глубокому сожалению, обычным делом. Народ платил тоталитарному режиму и платил кроваво. Проводя масштабные социальные эксперименты (взять хотя бы т. н. «коллективизацию»), власть меньше всего думала об их людской цене. Аналогично поступали и в войну, то беря города к той или иной революционной дате, то нередко компенсируя недостаток техники и боеприпасов, огрехи в инженерном оборудовании позиций и т. п. сверхнапряжением матушки-пехоты, богов войны-артиллеристов, танкистов, авиаторов. И здесь один военачальник, независимо от его субъективных устремлений, не очень сильно отличался от другого. Как и Жуков, все они были детьми своего времени, иным в той обстановке было просто не выжить, не выдвинуться.

Мы же не будем рисовать с полководца икону, он в этом не нуждается. Но и делать вид, что в истории войны, как тридцать или двадцать лет назад, все должно быть окрашено в благостно-розовые тона — негоже.

…Маршал Жуков заканчивал Великую Отечественную войну триумфатором. Сталин доверил ему подписание акта о безоговорочной капитуляции Германии, прием парада Победы. Слава полководца была не только всенародной, но и международной. Своим другом его считал Д. Эйзенхауэр, командовавший союзными войсками в Европе. Да Жуков и сам за эти годы узнал себе цену. Вероятно, рассчитывал, что вернется в Москву в ранге не ниже заместителя Сталина по военным делам.