Марсианин

Видно этот момент его заинтересовал больше, чем гипотетические находки.

— Ну это просто. Вы проговорились.

— Где и как? — тут же проявил повышенный интерес Владимир, хотя в его тоне явно проявились несколько ироничные нотки.

— Когда вы описывали прибытие основного экипажа станции. Прибыли восемь. Значит, на Марсе будет уже ДЕВЯТЬ космонавтов. Но это значит, что останется СЕМЬ. Но не шесть. Было же сказано: «Шестеро оставшихся принимают „грузовик“ с ещё четырьмя секциями, и присоединяют их к Базе». Нестыковка.

— Ах это, — тут же поскучнел Владимир, — это всё равно можно списать на оговорку.

— Вы слишком точны чтобы допускать такие оговорки.

— Ну ты прям следователь какой-то — хохотнул Владимир.

— Так всё-таки правда?

— Да даже если и правда, что с того? — вяло возразил Владимир, — но по его лицу видно было что его этот разговор ему всё равно сильно интересен.

— Но всё-таки вы должны были остаться? — гнул своё Юрий, на что Владимир пожал неопределённо плечами.

— Ну, предположим, должен был. Какое это имеет отношение ко всему, как вы там ищите, инопланетному?

— Если изначально предполагалось что-то эдакое найти на Марсе, то следовало бы и предпринять меры по тому, чтобы это самое «нечто» не попало в руки противника.

— Логично.

— Для этого в экипаже должны быть люди имеющие военную подготовку класса спецназа.

— Угу, — сказал Владимир, поощряя Юрия того к продолжению, — тоже логично. Но это опять таки будут косвенные доказательства. То же самое можно предположить и безотносительно нахождения каких-то инопланетных, или ещё каких артефактов.

— Слишком уж тогда грубо. Да и амеры ломились на станцию неспроста. Если бы не лежала бы там некая «суперконфета», то и не дёрнулись бы так — коррекция траектории с серьёзнейшими энергетическими затратами и всё для того, чтобы попасть к Марсу чуть раньше нашей экспедиции.

— Тоже косвенное доказательство!

— Ну так непосредственное доказательство может быть только тогда, когда, либо вы сами это прямо скажете, либо когда мы же в руки тот артефакт получим.

— Тоже логично! — широко улыбнулся Владимир, — вы я вижу, там у себя на Полигоне, время зря не теряете. Ну а ещё что-то есть из этих косвенных доказательств?

— Ваш поход на Олимп.

— Ну ты тут «хватил»! — расхохотался Владимир, и так как именно тема Олимпа ему была весьма близка к сердцу он разразился целой тирадой.

— На гору я залез не потому что там что-то инопланетное или ещё чего-то было, что надо было найти. Я действительно залез на Олимп потому, что надо было себе сделать такую Цель. Просто суперцель. Просто покорить самую высокую гору Солнечной системы. Была такая возможность? Была. Я её использовал. Многие говорят, залез из тщеславных убеждений и целей. Хм… кое в чём они правы. Тут и тщеславие сыграло.

Владимир ухмыльнулся, и прищурившись глянул на Юрия.

— Что, думаешь мне должно быть чуждо тщеславие? Все мы люди. И слабости есть у всех. У меня вот такая. Маленькая. Да и вообще хотелось опередить многих. Ведь рано или поздно туда бы залезли. И лавры покорителей достались бы им. Я же мог их опередить. Что, думаешь слабый мотив и аргумент? А ты сам себя поставь на моё место: сижу у подножия ТАКОЙ горы, имею возможности залезть, и залезть с серьёзной перестраховкой, к тому же задрала, и серьёзно задрала апатия, что навяливает эта рыжая пустыня. Все серьёзные проблемы по выживанию, — решены. Остаётся просто ждать. Ждать, когда прилетит очередная экспедиция. Но…

Владимир тут замолк и некоторое время молчал. Юрий же с интересом ждал продолжения. Наконец он продолжил, но совершенно в другой области.

— Вы, ныне живущие при социализме, забываете один наш кризис. Тот кризис, который был преодолён в начале семидесятых. Я его «хвост» застал, потому и помню.

— Тот, после которого в обществе социопсихологов стало много?

— Именно он. И я там, на Марсе с тем самым явлением, что нас тогда так покорёжило, из-за чего пришлось принимать экстраординарные меры, столкнулся непосредственно. Прочувствовал, так сказать, на собственной шкуре.

Владимир поморщился.