Марсианин: Цандер. Опыт биографии

Некоторые считали его чудаковатым. Глупые полагали, что прилежание и усердие его в учебе имеет конечной целью расположение начальства и вытекающие отсюда блага. А прозорливые, приглядываясь к нему, постепенно проникались мыслью, что за этой небольшой, почти незаметной непохожестью на других скрыта какая-то большая непохожесть, которую лишь в будущем станет видно. А большинство своих однокашников он, по правде говоря, особенно вообще не интересовал.

Кстати, как раз в истории науки можно отыскать немало примеров, когда люди высокоталантливые, даже гениальные не только никак не выказывали своих способностей в молодые годы, но даже слыли людьми, для науки заведомо неперспективными. Так было с Ньютоном, Жуковским, родителям Линнея намекали, что сынок их настолько туповат, что лучше обучать его не наукам, а ремеслу, Остроградскому нанимали репетитора по математике, а Эйнштейну учитель гимназиума в Мюнхене прямо сказал: «Из вас, Эйнштейн, ничего путного не выйдет».

Сказать о Цандере, что он ничем не выделялся среди своих одногодков, нельзя. Но талант его никому не бросался в глаза. Этот талант был замаскирован оболочкой внешней ординарности, и сам он не предпринимал никаких попыток как-либо о таланте своем заявить, как-то публично самовыразиться.

Вернувшись из института и наскоро перекусив, Фридель нырял в свою комнату. «В его комнате, — вспоминает сестра Маргарета, — высились горы книг, на письменном столе множество тетрадей и записок с рисунками и расчетами, на полках бутылки и реторты для химических опытов».

Изучение вопроса, чем же занимался Цандер в эти рижские студенческие годы, каковы основные темы его домашних исследований, приводят к мысли, что характер и масштабы их изменились. Мальчик ставил опыты и мастерил приборы. Юноша задумывается над явлениями.

Идея перелета на другие планеты постоянно сияет перед его мысленным взором подобно многогранному алмазу и дробится в этих гранях на маленькие частные задачи. Он выбирает из них математически и технически доступные ему и пытается решить. Во всех рижских научных изысканиях Цандера-студента почти нет вопросов, которые так или иначе не были бы связаны с проблемой межпланетных перелетов.

Исключением из этого правила могут показаться на первый взгляд метеорологические увлечения Фриделя. Очевидно, под влиянием лекций известного метеоролога профессора Рудольфа Мейера Цандер в 1908 году увлекается метеорологией, всячески стараясь по возможности математизировать ее. Понимая, сколь многочисленны факторы, определяющие климатические условия, он все-таки пытается численно обосновать свой метод «графического предопределителя погоды» и летом 1908 года ставит точку на последней, 184-й странице своей рукописи «Возможность изменения погоды силами людей».

К. Э. Циолковский писал: «Многие думают, что я хлопочусь о ракете и забочусь о ее судьбе из-за самой ракеты. Это было бы грубейшей ошибкой. Ракета для меня только способ, только метод проникновения в глубину космоса, но отнюдь не самоцель… Не спорю, очень важно иметь ракетные корабли, ибо они помогут человечеству расселиться по мировому пространству. И ради этого расселения в космосе я и хлопочу. Будет иной способ передвижения в космосе — приму и его… Вся суть — в переселении с Земли и в заселении космоса».

Цандер рассуждает точно так же. Только конечная цель у него другая. Циолковский несравненно меньше пишет об освоении других планет, чем о существовании в космическом пространстве в своих «эфирных поселениях». У Цандера, наоборот, очень редко можно встретить упоминание об орбитальных станциях, о крохотных рукотворных небесных телах, которыми человек заполнит околосолнечное пространство. Его цель — достичь иных миров. Он хочет расселить человечество не в безопорном космосе, а на тверди реально существующих планет сначала Солнечной системы, а затем и других звезд. А как это сделать — дело техники. И для него тоже ракета не цель, а средство. Вслед за Циолковским и он может повторить: «Будет иной способ передвижения в космосе — приму и его…»