Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики

– Ну ладно, вы меня убедили. Не знаю, согласно какой инструкции я должен это делать… правда, нам вменено в обязанность помогать людям из корпуса «Икс», однако тут несколько иной случай. Но я не могу подвести полковника Баслима.

– Это может быть «помощь гражданину в бедственном положении», – предложил Крауза.

– Да? Не знаю, как это можно применить к человеку, находящемуся на планете Гегемонии, который явно не находится в беде… разве что побледнел немного… Впрочем, я постараюсь.

– Спасибо, шкипер. – Крауза посмотрел на часы. – Я могу идти? Мне уже пора.

– Секундочку. Вы что, просто оставите мальчика у меня?

– Боюсь, что это единственный выход.

Брисби пожал плечами:

– Как скажете. Может, хотя бы позавтракаете? Я бы хотел порасспросить вас о полковнике Баслиме.

– Простите, не могу. Если захотите со мной увидеться – приезжайте на встречу.

– Приеду. Ну хотя бы кофе выпейте. – Командир потянулся к кнопке.

– Шкипер, – произнес Крауза с беспокойством, глядя на часы, – мне нужно уехать немедленно. Сегодня у нас День памяти… И через пятьдесят минут начнутся похороны моей матери.

– Почему вы не сказали сразу? Господь с вами! Вы не успеете.

– Боюсь, что так… но я должен успеть.

– Мы это сейчас исправим. Минуточку… – Брисби распахнул дверь. – Эдди, аэрокар для капитана Краузы! И побыстрее! Взять его на борт и высадить там, где он попросит. Мигом!

– Есть, шкипер!

Брисби обернулся, вскинул брови и вышел в приемную. Рот Краузы, сидевшего лицом к Торби, горестно искривился.

– Подойди сюда, сынок.

– Да, отец.

– Мне пора идти. Может быть, тебе все же удастся посетить встречу… когда-нибудь.

– Я постараюсь, отец!

– Если же нам не суждено увидеться, то помни: твоя кровь в нашей стали, наша сталь в твоей крови. Ты был и остаешься «Сису».

– Сталь в крови…

– Удачи в делах, сынок. Будь умницей.

– Удачи в делах… Ох, отец!

– Не надо! А то я не выдержу. Слушай, сегодня я буду давать ответы вместо тебя. Ты больше не должен появляться там.

– Да, сэр.

– Я и твоя мать – мы оба любим тебя.

Брисби постучал в открытую дверь:

– Ваша машина готова, капитан.

– Иду, шкипер. – Крауза расцеловал Торби в обе щеки и быстро двинулся к выходу. Последнее, что увидел Торби, была его широкая спина.

Вскоре вернулся Брисби. Усевшись в кресло, он посмотрел на мальчика и сказал:

– Я даже не знаю толком, что с тобой делать. Ну ладно, придумаем что-нибудь. – Он нажал кнопку. – Эдди, пусть боцман разыщет где-нибудь свободную койку. – И обернулся к Торби. – Мы все уладим, если ты не слишком привередлив. Я знаю, что вы, торговцы, живете в роскоши.

– Сэр?

– Что такое?

– Баслим был полковником? Вашей службы?

– Мм… в общем, да.

Торби задумался на несколько минут, и старые воспоминания нахлынули на него с неожиданной силой. Он нерешительно произнес:

– Мне кажется, у меня есть послание… для вас.

– От полковника Баслима?

– Да, сэр. Меня нужно погрузить в легкий транс, но мне кажется, я смогу вспомнить начало и так. – Торби произнес несколько кодовых групп. – Это предназначено для вас?

Полковник Брисби вновь проворно прикрыл дверь и со всей серьезностью сказал:

– Ни в коем случае не используй этот код, пока ты не будешь абсолютно уверен, что тебя слушает тот, кому положено, и что комната проверена и не прослушивается.

– Простите, сэр.

– Ничего страшного не произошло. Однако любая информация, закодированная этим шифром, является строго секретной. Надеюсь, содержание послания за два года не утратило актуальности. – И вновь нажал кнопку. – Эдди, отставить боцмана. Пришли ко мне офицера-психолога. Если его нет на борту, пусть его разыщут.

Он посмотрел на Торби:

– Я все еще не знаю, что с тобой делать. Лично я предпочел бы держать тебя в сейфе.

Длинное послание было вытянуто из Торби в присутствии только самого Брисби, его старшего заместителя подполковника Стэнка, на корабле его попросту звали Стинки[29], и бортового психолога капитана медицины Исадора Кришнамурти. Дело шло туго; доктору Кришнамурти нечасто доводилось пускать в ход гипноз. Торби был напряжен и не поддавался воздействию, а подполковник, отчаянно богохульствуя, никак не мог управиться с записывающей аппаратурой. Наконец психолог выпрямился, вытирая со лба пот.

– Я думаю, это все, – устало произнес он. – Но что это значит?

– Забудьте все, что слышали, док, – посоветовал Брисби. – А еще лучше, сразу перережьте себе горло.

– Ого! Ну, спасибо, босс.

– Шеф, давайте прокрутим его еще раз, – предложил Стэнк. – Думаю, я заставлю этот сумасшедший агрегат работать лучше. К тому же у парня дикий акцент, и я опасаюсь за достоверность информации.

– Ничего подобного. У мальчика чистое земное произношение.

– Ну, значит, дело в моих ушах. Они подвергались вредному влиянию – я слишком долго пробыл на борту.

– Так вот почему так засорен язык ваших офицеров, – хладнокровно проговорил Брисби. – Стинки, птичка, а правда, что все вы, которые с Рифа, записываете сначала на бумажке то, что вам говорят, если хотите понять?

– Только при разговорах с уроженцами Аралеши… ничего личного, сэр, вы же сами спросили. Так, может быть, повторим? Было бы неплохо отсеять шумы.

– Ваше мнение, док?