Марсианская роза

Лежа в своей каюте и анализируя случившееся на Земле, Брызгин приходил к выводу, что в смерти Джефферса виноват именно он. Почему он не поинтересовался прогнозом погоды, после того как Том поймал золотую макрель и сказал, что обычно эти рыбы поднимаются из глубин в ненастье? Почему не обратил внимания на извечный признак шторма — скопления медуз? А главное, он обязан был пресечь эту детскую самостоятельность, надо было самому вызвать спасателей, а не добиваться, чтобы это сделал Джефферс! Странное дело, до происшествия на атолле Андрей считал себя человеком решительным, а теперь оказалось, что слабый он человек. Смерть Тома Джефферса выбила Брызгина из колеи и лишила прежней уверенности. А Брызгин всегда хорошо работал. Если был уверен в себе, даже самоуверен.

Может быть, именно поэтому он никак не мог понять, что именно нашел старый Нейл Армстронг в тех данных, которые Брызгин ему доставил. Многие искали в них смысл, только так его и не нашли.

Уже у Сатурна Брызгин выбрался из своей каюты.

Зрелище колец гиганта было достаточно экзотическим, чтобы обязательно на него его посмотреть.

На обзорной палубе стоял Нейл Армстронг.

Развернувшиеся над его головой переливы колец, разноцветными полосами пересекающие кремово-желтый с темными прожилками диск Сатурна, делали полуосвещенного астронавта похожим на памятник самому себе. Нейл Армстронг был погружен в размышления, поэтому Брызгин, хотя ему и не терпелось задать своему спутнику несколько вопросов, не решился его побеспокоить.

Глава четвертая

1

— Сказки твоего пауканина в свете последних исследований Аристемы выглядят довольно убедительно, — сказал Деммер. — Похоже, что их космогонистические мифы имеют определенные корни, капитан. Астрофизики уже обнаружили в окрестностях системы два образования, которые в скором времени могут превратиться в черные дыры. Но откуда это знать обитателю планеты, который никогда не поднимался выше нескольких сот метров на своей летучей паутине? Похоже, мы проглядели паукан, они могут оказаться куда более интересным для изучения объектом, нежели мы полагали.

Разговор шел в просторном и гулком холле базы отдыха.

Был день тумана, поэтому над океаном висела взвесь водяных шариков, которые радужно вспыхивали на солнце, придавая океанскому простору фантастический вид. Представьте себе тысячи аврор, одновременно сияющих над изумрудной гладью воды, представьте себе огромное красное солнце, встающее в окружении миллионов крошечных радуг, и если вы не сможете это представить, то по крайней мере поймете, что фантастическую красоту туманного дня на планете Яркан очень тяжело описать. И не потому, что красок не хватает, а прежде всего из-за того, что этих красок чересчур много и при описании никак не поймешь, какую из них взять, чтобы пейзаж получился достоверным и близким к тому, что наблюдаешь собственными глазами.

Невысокий Деммер выглядел оживленным, и, казалось, он совсем не замечает фантастической красоты дня. Возможно, это из-за возраста, когда тебе за двести и ты отказался от генокодирования, трудно все воспринимать восторженной душой.

— Но считать, что эти дыры со временем задушат звезду и сделают возможным ее превращение в сверхновую, — сказал физик. — Ересь, капитан, невежественная ересь, за которую надо сжигать на кострах. Хотя бы для того, чтобы в науку лезло поменьше дилетантов, — физик спохватился и предупредительно выставил вперед руку. — Яне говорю, что нужно начинать именно с вас, капитан, но, честно говоря, на этой планете под это определение вы подходите более других.

— Спасибо, — без улыбки поблагодарил Дымов. — А что касается процессов, которые превращают звезду в Сверхновую… Вы сначала сами разберитесь в том, что возможно, а что нет, а потом уже требуйте знаний от неспециалиста.

Деммер задумался.

Некоторое время капитан Дымов ожидал продолжения разговора, но когда физик начал расхаживать по залу, разглядывая белый высокий потолок, капитан понял, что его собеседник уже забыл о присутствии посторонних в зале. Деммер всегда отличался рассеянностью, рассказывали, что однажды, получая диплом института Рокфеллера за исследование ионизированных локальных полостей верхней мантии Юкко, Деммер настолько увлекся неожиданно пришедшей ему в голову идеей, что вместо произнесения речи он взялся за расчеты и даже исписал ими только что полученный роскошный диплом от корки до корки, не оставив на розовом атласе диплома ни дюйма чистого места.

Дымов посидел немного, любуясь многочисленными радугами над океаном, потом понял, что физик забыл о его существовании, и неторопливо поднялся.

Он уже выходил из зала, когда Деммер окликнул его:

— Дымов, — спросил Деммер. — А почему вы решили, что пауканин говорит о центре галактики?

Капитан пожал плечами.

— Мне показалось, что речь идет о галактике, — сказал он без особого убеждения. — Что еще может так походить на овальную паутину паукан?