Марсианская роза

— Видишь, — довольно сказал пауканин, бережно касаясь лапой бусины, символизировавшей его планету. — Мы — здесь. Значит, пришло время приобщиться к миру Звездного паука.

Капитан Дымов посмотрел на аборигена.

— И тебя не пугает смерть твоей расы?

— Все однажды умрут, — равнодушно сказал Кр-хи. — Однажды умрет и сам Звездный паук, а погашенные им звезды снова загорятся. Он подумал немного, алые пятна на его брюшке стали яркими, головогрудь неожиданно стала пушистой, и Кр-хи удовлетворенно добавил: — Зато мокрых не будет! Трудно жить в горячем воздухе, но в кипящей воде жить совсем невозможно!

3

Шесть дней не столетие, но Брызгину полетная неделя показалась нестерпимо долгой.

Он не понимал, почему Армстронг назначил встречу Даниилу Ольжецкому на базе звездного флота в системе Аристемы, но добиваться каких-то объяснений у старика не хотел. Захочет — объяснит сам.

Но то ли Армстронгу пока не хотелось пускаться в объяснения, то ли он ждал проявлений любопытства со стороны Брызгина, но так или иначе он с разъяснениями не торопился.

Смерть Тома Джефферса постепенно уходила в прошлое.

Брызгин знал, что никогда не простит себе глупого и безвольного поведения на атолле, но постепенно боль стихала, а мозг постоянно услужливо подбрасывал оправдания, которым Брызгин пытался не внимать.

Между тем полет продолжался в соответствии с рутинными правилами астронавтики. Выход в очередную расчетную точку тахиарда, бросок в подпространстве, маневрирование до очередной точки, кратковременные пребывания на звездных станциях, когда поглощавший уйму энергии спейсрейдер осуществлял очередную дозаправку. Это ведь был пассажирский, а не исследовательский корабль, он не имел запаса, позволяющего исследовательскому кораблю месяцами находиться в автономном плавании среди звезд. Если исследовательский корабль можно было уподобить испанскому галеону, то пассажирское судно выглядело рядом с ним беззаботной яхтой. Реакторы исследовательского спейсрейдера были мощны, они могли изменить климат планеты, а при определенных условиях их можно было использовать для решения более серьезных астрофизических задач. Пассажирский корабль предназначался для одного — быстро и с максимальными удобствами доставить пассажиров и груз в необходимое место.

Тем не менее в конце полета Брызгин чувствовал усталость, словно находился в межзвездном пространстве несколько месяцев. Он понимал, чем вызвана эта усталость, но не мог переломить себя. Виной всему была бездеятельность, к которой Андрей не привык.

С раздражением Брызгин поглядывал на своего спутника, которого бездеятельность, похоже, совсем не угнетала, старик был рад, что вновь оказался в пространстве, и эта радость заменяла ему все.

Он часами пропадал на мостике управления кораблем, беседовал с пассажирами, пил с ними тягучее и терпкое фангорийское вино, а в моменты барражирования корабля в окрестностях очередной звезды часами разглядывал незнакомое звездное небо, словно в мигающих звездах можно было найти ответ на проблему, вставшую перед человечеством.

Брызгин не подходил к нему, Армстронг не искал встреч со своим молодым попутчиком. Нельзя было сказать, что виной всему была взаимная неприязнь, скорее всего, виной была молодая неуступчивость и гордость Андрея, который не умел и не хотел ждать, а потому житейскую неторопливость Нейла Армстронга обращал в обиду.

Прибытие на базу оба восприняли с облегчением.

Еще в порту их встретил Даниил Ольжецкий. Высокий светловолосый, неожиданно морщинистым лицом и пестрыми одеждами он выделялся среди астролетчиков. При виде прибывших лицо его просияло, и Даниил поднял над головой сомкнутые в пожатии руки.

Спустя несколько минут они уже летели на планету. Обзор у катера был хорошим, и виден был бесконечный океан, в котором желто-зелеными пятнами неправильной формы выделялись многочисленные острова, собранные в архипелаги.

— Рад? — спросил Ольжецкий старого пространственника.

— А ты думал! — сказал тот, не отрывая взгляда от живописных пейзажей чужой планеты.

— Трудно было получить разрешение на полет? — продолжал расспросы Ольжецкий. — Больше всего я боялся, что врачи тебя не выпустят, Нейл.

— Поэтому ты подстраховался и вышел на Файберга? — хмыкнул Армстронг.

Они засмеялись.

Им было все ясно, и Брызгин вновь почувствовал обиду.

— Как тебе понравился мой парень? — спросил Ольжецкий.

— Хороший… специалист, — с легкой, но заметной запинкой отозвался старик. Ольжецкий сделал вид, или действительно не заметил заминки.

— А как же, — сказал он, похлопывая Брызгина по плечу. — У нас только такие и задерживаются. Каждый — настоящий профессионал! Других не держим!

— Я так понимаю, что ты уже сам догадался обо всем, — утвердительно сказал Армстронг. — Пакет данных оказался таким, что вероятные выводы лежали на поверхности. Я подумал, что ты, Даниил, не нуждаешься в разгадке, тебе необходимо решение проблемы. Я угадал?