Марсианская роза

— Так это из-за названия, — объяснил я. — Народу нравится. Не все марсианам нашу кровушку пить, можно и нам оторваться.

— Ишь ты! — восхитился генерал. — Надо будет парочку бутылок городскому мэру презентовать.

— Он такого не пьет, — посомневался я.

— Ничего, — строго сказал генерал. — Пусть в бар поставит и время от времени разглядывает. Ну, лети, действуй-злодействуй, орел, кондором станешь!

Вот я и полетел.

Глава третья

Дом директора школы я нашел сразу.

В любом провинциальном городке есть площадь и трибуна, с которой в дни больших праздников районные руководители возлюбили приветствовать граждан района зажигательными здравицами в честь того или иного знаменательного дня. Правда, последний раз, когда праздновали очередную годовщину независимости России, смотрелось это двусмысленно. Какой, к черту, праздник, если на улицах от оккупантов не протолкнешься, когда треножники на каждом перекрестке стоят? Американцы свой День независимости сразу же после начала оккупации отменили, одни мы впереди планеты всей. Если уж мы что-то праздновать начали, этот день у нас никто не отменит. Известный российский юморист Лев Фролов когда-то так и пошутил: в России, мол, остался один-единственный день без праздничной даты, этот день так и отмечают как День без праздника. В Сухове я сориентировался быстро. Обычно с одной стороны к площади примыкает асфальтированная улица. Если ты на нее наткнулся, можешь смело утверждать, что находишься на улице Ленина. С другой стороны, значит, обязательно будет улица Рабочая или Пролетарская.

Директор школы Никон жил на Пролетарской.

Дом у него по местным меркам был зажиточным, облицован дюралюминиевым сайдом, за невысоким забором буйно разрослась малина. Около забора светлела врытая скамейка, это значило, что директор или, что вернее, его жена не чуждались вечерних посиделок, как это принято в сельской местности. Вот ведь какая ерунда — войны кровопролитные случаются, государства распадаются, марсиане высаживаются и захватывают Землю, а скамеечки в селах как стояли, так и продолжают стоять. И народ на них вечерами сидит, лузгает неизменные семечки и обсуждает случившиеся за день события, на которые так бедна провинциальная жизнь. Мой приезд тоже был событием, не сомневаюсь, что на скамеечках Сухова в самом скором времени станут обсуждать один очень важный вопрос — снимут директора школы с должности или он все же найдет с проверяющим общий язык.

Резидент, как мы и договаривались по телефону, был дома. В распахнутое окно на улицу рвался сильный голос Марины Воронецкой.

И накинет мне мой марсианин
С тихой нежностью на руку жгут,

— протяжно и нежно пела певица.

Программа адаптации землян к марсианскому владычеству в действии. К ней уже все привыкли, слушая песни, написанные по заказу марсиан, на слова никто внимания не обращал, достаточно было музыки и голоса.

Выглядел Никон лет на сорок, крепкий такой мужик, с окладистой шкиперской рыжей бородкой на широком лице. Одетый в синий тренировочный костюм, он стоял на крыльце и близоруко вглядывался в меня.

— Добрый день, Анатолий Сергеевич, — сказал я от калитки.

Хозяин крепко пожал протянутую руку, но особой приветливости в его взгляде я не заметил. Впрочем, кто бы обрадовался такому визиту? Живешь себе спокойно, получаешь деньги в двух местах сразу, жизни радуешься, хороший дом, семью имеешь, авторитетом в городке пользуешься, а тут на тебя вдруг сваливается человек, который приехал по весьма и весьма неприятному поводу. Причем приехал он именно к тебе, а следовательно, в любое время может увлечь в водоворот весьма неприятных событий, которые еще неизвестно чем закончатся.

— Проходите в дом, — сказал хозяин. — Вы еще не устроились?

— Прямо к вам, — сказал я. — Города вашего я не знаю, решил положиться на ваши советы. Как порекомендуете, так я и поступлю.

— А чего тут рекомендовать, — пробурчал директор. — Гостиница у нас только одна, не «Хилтон», но жить можно.

— Лучше бы на постой к кому-нибудь, — сказал я. — Вгостинице слишком много глаз и ушей, из нее затруднительно незаметно уйти и так же незаметно вернуться. А я чувствую, что мне придется так поступать.

— Если незаметно, то из частного сектора еще труднее уйти, — не поднимая на меня глаз, сказал директор. — Тут за каждым новым человеком вся улица смотрит. Что вы хотите — провинция! У нас здесь — на западной окраине чихнешь, с восточной тут же здоровья пожелают.