Марсианская роза

Сам он уже понял, что есть у меня скромное намерение поселиться у него, хотя бы на время. А что? Маскировка неплохая — проверяющий поселился на дому у проверяемого. Для кумушек, любящих обсудить чужие дела, сразу все ясно будет: как говаривал первый и последний президент Советского Союза, консенсус достигнут, и осталось его только спрыснуть в нерабочее время. Для того проверяющий и селится к директору школы, чтобы алкогольная смычка протекала в потаенных от посторонних глаз условиях. А я уже догадался, что директора такая перспектива отнюдь не прельщает. У него на этот счет свои соображения имелись.

— Значит, в частном секторе? — задумчиво переспросил Анатолий Сергеевич. — А что если я вас к нашему завхозу подселю? Живет на отшибе, в глаза ваши отлучки бросаться не станут. Опять же, как говорится, накормлены будете.

Ломать сопротивление директора школы в мои планы не входило. Какое же будет сотрудничество, если оно начинается с преодоления сопротивления?

— Вам виднее, — согласился я.

И сразу же лицо моего негласного помощника прояснилось.

— Вот и хорошо, — быстро сказал он. — Пойдемте в дом, Валентин Мокеич, я сразу при вас и позвоню. О делах будем говорить?

— Успеется, — сказал я. — Вы, Анатолий Сергеевич, идите, звоните. А я по вашему саду пройдусь. Хорошо у вас!

Директор ушел в дом, а я и в самом деле прошелся по саду. Директор школы был хозяйственным человеком, и разлапистые ветви яблонь, чтобы не сломались под тяжестью зреющих плодов, подперты были. И не досками, как всегда делают, а специальными подпорочками. И стволы деревьев выбелены на метр от земли — от грызунов. Даже шланг не просто брошен на землю, а аккуратно свернут кольцами и заботливо прикрыт полиэтиленовой пленкой. Это обнадеживало. Солидный в домашнем хозяйстве человек и в любом другом деле раздолбаем не будет. И имя мое он после звонка запомнил, это тоже в пользу директора школы говорило.

— Ну, вот все и устроилось, — сказал Анатолий Сергеевич, показываясь на пороге дома. — Давайте я вам дорогу покажу и с завхозом, как говорится, познакомлю. Вот только велосипед возьму.

Провожатый на велосипеде? Ну-ну.

— Да вы не волнуйтесь, — сказал Анатолий Сергеевич. — Тут недалеко, и я быстро езжу. А вы за мной поспевайте.

Ездил он и в самом деле быстро. На лидера гонки «Тур де Франс» не претендовал, но и на первой скорости за ним ехать не приходилось. Мы миновали помпезное с колоннами здание, около которого, сиротливо и бессильно опустив щупальца, стоял боевой треножник марсиан, выехали на улицу Ленина, и тут мой провожатый припустил, аж спицы слились в единые кажущиеся цельнометаллическими круги.

Дом, у которого мы остановились, и в самом деле был на краю городка.

— Валентин Мокеич, — сказал директор, прерывисто дыша. — Вы посидите в машине, с я завхозом переговорю.

Был он лет на десять старше меня, но держался уважительно, и это тоже подкупало.

Есть у меня привычка оценивать человека по поступкам, мимике и речам. То, что мне не нравилось, я оценивал минусом, за то, что считал правильным и необходимым, ставил плюс. За недолгое время нашего личного знакомства мой негласный помощник имел четыре твердых плюса и всего один минус, а его работу, после прочтения рабочего дела, я также оценил положительно. Это радовало.

— Ну, вот, — склонившись к раскрытому окну, сказал Анатолий Сергеевич. — Все, как говорится, сладилось. Загоняйте машину, я сейчас ворота отопру.

Я загнал машину во двор, закрыл окна и вылез из машины. Сумку с вещами я решил пока не брать. Оказавшись на свежем воздухе, я немедленно последовал пагубной привычке — достал сигарету и закурил. Директор школы неодобрительно посмотрел на меня.

— Курите?

Я пожал плечами. Не станешь же рассказывать каждому, что при нашей нервной работе сигарета помогает собраться с мыслями или успокоить нервы.

— А я бросил, — сказал Анатолий Сергеевич. — Пятнадцать лет назад. Помню, приехал с межобластного семинара, достал пачку и выбросил ее в поганое ведро. И больше никогда не затягивался. Ни разу.

Что ж, это тоже был весьма достойный поступок. Мысленно я поставил своему резиденту еще один плюс.

Мы вошли в дом.

— Вот, — сказал директор. — Прошу, как говорится, любить и жаловать — наш завхоз Вера Петровна Колесникова.

Мысленно я охнул и поставил директору школы жирный и длинный минус. Какой же я дурак, мог бы догадаться, что завхозами бывают не только мужики! Ах, Анатолий Сергеевич, марсианский треножник тебе в задницу! Передо мной стояла разбитная и очень даже миленькая бабенка лет тридцати. Кнашему приходу она успела причепуриться — надела мини-юбку, светлую тоненькую кофточку, которая никак не могла скрыть ее чисто женских достоинств, даже глазки успела подвести и некоторое подобие прически на голове изобразить.

— Гурский, — сдавленно представился я, осторожно пожимая маленькую ручку хозяйки, одновременно помимо воли отметив, что обручального кольца на руке нет. — Валентин Мокеич.

— Так это вы из облоно? — непонятно чему обрадовалась Вера Петровна. — Что же я вас там никогда не видела? Я ведь там часто бываю… по хозяйственным вопросам.