Марсианские войны

Раны Дака Ковы задержали поход настолько, что было решено предпринять набег на маленькую таркскую общину, чтобы отомстить за разрушение инкубатора, не дожидаясь больших игр. Мощный отряд воинов, числом в десять тысяч, выступил из Уорухуна.

Мое пребывание среди этого жестокого народа сделало меня свидетелем кошмарных сцен, при которых я присутствовал почти ежедневно. Это была орда меньше таркской, но гораздо более свирепая. Ни один день не проходил без того, чтобы члены различных уорухунских общин не вступали между собой в смертный бой. Я видел до восьми дуэлей со смертельным исходом в течение одного дня.

После почти трехдневного перехода мы достигли столицы Уорухуна и меня тотчас же заключили в подземную темницу и крепко приковали к полу и стенам. Пища мне приносилась с правильными промежутками времени, но благодаря полной темноте я не знал, сколько я провел там дней, или недель, или месяцев. Это было самое жестокое испытание за всю мою жизнь. Как уцелел мой рассудок, для меня навсегда осталось непонятным от ужасов этой черной тьмы.

Помещение кишело пресмыкающимися, ползучими существами; холодные, скользкие животные передвигались по мне, когда я лежал, и в темноте вспыхивали искорки блестящих глаз, которые устремлялись на меня со зловещим вниманием. Ни один звук не доходил до меня из внешнего мира, и ни словом не удостаивал меня мой тюремщик, хотя я сначала бомбардировал его вопросами.

В конце концов вся ярость, все безумное отвращение к ужасным тварям, бросившим меня в это страшное место, сконцентрировались в моем пошатнувшемся сознании в ненависти к этому единственному существу, которое воплощало для меня все орды Уорухуна.

Я заметил, что он всегда приносил с собой тусклый факел, чтобы поставить миску с едой, не касаясь меня, а когда он наклонялся, чтобы поставить ее на пол, его голова приходилась на уровне моей груди. С хитростью сумасшедшего я пятился в дальний угол моей камеры, когда слышал его приближение и натягивал длинную цепь, понемногу ее ослабляя. Я ждал его прихода, припав к земле, как животное, которое просит пищи. Однажды, когда он наклонился, чтобы поставить на землю мою пищу, я взмахнул цепью над его головой и обрушил изо всех сил звенья на его череп. Без звука, без дыхания, он упал на пол.

Смеясь и скрежеща зубами, я упал на его распростертое тело, ощупывая пальцами его мертвую глотку. Внезапно мои пальцы коснулись маленькой цепочки, на конце которой висели несколько ключей. Прикосновение моих пальцев к этим ключам неожиданно вернуло моему сознанию ясность. Я больше не топтался на месте, как сумасшедший: я стал снова здоровым, рассудительным человеком. Средство к бегству в моих руках.

Когда я ощупью снимал цепочку с шеи моей жертвы, я увидел в темноте шесть пар блестящих глаз, которые не мигая смотрели на меня. Они приближались медленно и медленно, в неописуемом ужасе, я отступил перед ними. Пятясь в мой угол, я присел, вытянув руки ладонями вперед, а блестящие глаза все продвигались и продвигались ко мне. Они остановились возле мертвого тела у моих ног. Потом они медленно отступили со странным скрипящим звуком и, наконец, исчезли в каком-то черном, отдаленном убежище моей темницы.

Глава девятнадцатая СРАЖЕНИЕ НА АРЕНЕ

Медленно я успокоился и, наконец, попробовал опять снять цепочку с мертвого тела моего бывшего тюремщика. Но когда я добрался в темноте до того места, где он лежит, я обнаружил, к моему ужасу, что он исчез. Тогда истина озарила меня: обладатели блестящих глаз утащили свою добычу, чтобы пожрать ее где-то там, в своем логове. Там они ждали целые дни, недели, месяцы, всю ужасную вечность моего заключения, - ждали возможности утащить и мой мертвый остов на свой пир.

Два дня мне не приносили пищи, но появился новый посланец и мое заточение пошло по-прежнему, но теперь я уже никогда не позволял своему разуму останавливаться на ужасе моего положения.

Вскоре после этого эпизода в темницу привели другого пленника и приковали около меня. При тусклом свете факела я увидел, что это красный марсианин, и едва дождался ухода конвоиров, чтобы заговорить с ним; когда шаги уходящих отзвучали в отдалении, я мягко произнес марсианское приветственное слово «каор».

- Кто вы, говорящий в темнице? - ответил он.

- Джон Картер, друг красных людей Гелиума.

- Я из Гелиума, - сказал он, - но никогда не слыхал вашего имени.

Тогда я рассказал ему мою историю, как она здесь описана, пропустив только указание на мою любовь к Дее Торис. Сообщение о принцессе Гелиума очень его взволновало, но он был, казалось, совершенно убежден, что она и Сола легко достигли безопасного места оттуда, где они меня оставили. Он сказал, что знает это место хорошо, потому, что проход, которым пробирались уорухунские воины, когда они обнаружили нас, был единственный пригодный для продвижения на юг.

- Дея Торис и Сола скрылись в холмах не дальше как в трех милях от большой реки, а теперь они, вероятно, в совершенной безопасности, - уверял он меня.