Марта из Идар-Оберштайна

После обеда вымыли посуду и разобрали его чемодан, наполовину состоящий из триммера, фирменных расчесок, масла для увлажнения волос под носом и воска для укладки усов. Алекс еще раз принял душ и решил с дороги вздремнуть. Анна уложила его на тахту и заботливо прикрыла легкой простынкой для уюта, а он вдруг поймал ее за руку и притянул к себе с просьбой полежать рядом. Шустро нашел губы и затеял разминку. Аня закрыла глаза, и исчезла его рыжая физиономия, коротенькие волосатые ножки, с трудом достающие до середины ее голеней, и слегка непропорциональное тело. В постели тот оказался умелым и любил основательно. Трудолюбиво ласкал, и девушка забыла о собственных огрехах фигуры. О непонятно откуда взявшихся растяжках на левой груди и желеобразном животе. Она никогда не была стройной, но теперь, по сравнению с тощим Алексом, казалась купчихой за чаем, изображенной самим Кустодиевым. Не хватало только полосатого арбуза, пыхтящего самовара, изюмного кекса да кошки Нюры, трущейся о белое сдобное плечо. Вскоре тело ее полностью предало. Член оказался острым, в виде крепенького груздя на тонкой, слегка изогнутой ножке, и работал он своим орудием ритмично, доставал глубоко. Анна сперва пыталась контролировать частоту фрикций, а потом почувствовала, как ее несет куда-то в сторону и вот-вот перед глазами вспыхнет не то знаменитый трехсерийный фейерверк, утроенный по случаю восемнадцатилетия Петра, не то новоорлеанский карнавал «Жирный вторник».

Уснули в одну секунду, словно их выключатели выдернули из сети, и проспали до вечера.

На следующий день девушка устроила турне по городу. Показала здание налоговой, походящее на осовремененный дворец Вишневецких, памятник Ленину, многочисленные музеи, затюканную речку, бегущую туда, не знаю куда, и такой же мост, потеющий под колесами древних горбатых «Москвичей», «Лад» и «Жигулей». Колокола и колокольни, богатырей, дореволюционные гимназии, коллегии и земскую управу со «взбитыми сливками» на фасаде. Универмаг, оставшийся со времен СССР, шустрых валютчиков и швейную фабрику, предлагающую шинели, парки и флисовые штаны. Магазины «Панские прихоти», «В гостях у свахи» и «КПИ».

Алекс попросил купить местную газету и до ночи хохотал, читая объявления. Народ продавал все, начиная от елочных игрушек и колючей проволоки до постельного белья и решеток на окна. Левые двери для «ВАЗ-2112», передние тормозные колодки к «Фиату», канализационный люк, секундомер 1985 года выпуска и свадебное платье пятьдесят второго размера. Кто-то объявлял о пропаже козы и документов. Кто-то пытался сбыть кукурузу и кормовую свеклу, сухие колотые дрова, пианино, молочный сепаратор, топор, патефон и подзорную трубу.

На третий день своего пребывания Алекс устроил Анне экзамен по немецкому и остался недоволен, так как врачам, учителям, гуманитариям минимум требуется уровень В2 с перспективой дотянуться до С1.

Дни летели один за одним, заполненные спорами, прогулками и сексом. Алекса возмущали многие вещи. Его ужасало Анино несерьезное отношение к сортировке мусора и непонимание рециркуляции. Привычка опаздывать и есть, когда придется. Неэкономность и пренебрежение спортом или на худой конец танцем живота. Девушка не пользовалась ежедневником, к родителям являлась без предварительного звонка и имела привычку отвечать обтекаемо, когда следует говорить прямо. Во время одного из таких разговоров Анна не выдержала:

– Ты хочешь все по-честному? Тогда слушай! Мне тоже много чего не нравится. К примеру, твои усы. Они дурацкие, жалкие, и мне всякий раз кажется, что целуюсь с моржом!

Алекс направился к зеркалу, любовно пригладил под носом блестящие волосы, уточнил, есть ли в городе барбершоп, и напомнил не выбрасывать заканчивающуюся тушь для ресниц с подходящей для усищ круглой щеткой:

– Дурочка, ничего ты не понимаешь! Усы у меня просто шик.

Спустя неделю Алекс вернулся в Пассау, а Анна затеяла уборку, пытаясь выкурить въедливый запах испорченных яблок и груш. Носилась по дому, снимая шторы, тюль, скатерти, и кипятила в оцинкованном ведре. Внимательно прислушивалась к ощущениям во рту, пытаясь разобрать послевкусие визита, помня о «великих винах», оставляющих богатый, сложный и достаточно многогранный след. Приезд Алекса отпечатался в виде недоумения, легкого раздражения и многочисленных оргазмов. Сердце в груди продолжало стучать ритмично и не собиралось за любовником вдогонку. Незамужние подружки, встречающиеся с местными слесарями и заправщиками, в один голос советовали не гневить Бога: «Серьезный парень, преподаватель, живет за границей и, по всей вероятности, любит тебя. Что тебе еще нужно, дуреха? Учи язык и не выделывайся».

Ответный визит Анна нанесла Алексу в конце сентября. Он пригласил ее на пивной фестиваль Октоберфест, и девушка, бросив в чемодан презенты и сшитый на заказ баварский костюм, заняла место у иллюминатора.