«Мартен»

Е к а т е р и н а  П е т р о в н а. Рудаков! Вы не забывайте старых друзей. В любое время обедать, ужинать, завтракать… Ждем! (Воздушный поцелуй.) Да приходите сегодня.

Р у д а к о в. Нет, сейчас у меня совещание — доклад вашим властям.

Е к а т е р и н а  П е т р о в н а. Перед докладом вы организуете плавное течение мыслей?

Р у д а к о в. Организую плавное течение.

П е р е в о д ч и ц а. Гражданин, вы какую-то бумажку потеряли.

Р у д а к о в. Спасибо. Пустяк.

Но, как только женщины скрылись, Р у д а к о в  быстро поднял со скамейки нечто, покачал головой — это не пустяк. Издали слышен иностранный говор, смех. Р у д а к о в  сел, принял прежнюю позу. Глядит в одну точку. Никто из прошедших здесь иностранцев не взглянул на  Р у д а к о в а, и сам  Р у д а к о в  не поднял головы. Но вот от группы отделился один, замедлил шаг, закурил, подошел к  Р у д а к о в у, не здороваясь, взял его под руку. Тихо разговаривая, они идут по аллее в глубину сцены. Повернулись, идут обратно.

Г и п с (с легким акцентом, но свободно говорит по-русски. Беззаботен и ласков, с долей наглости).

«На воздушном океане
Без руля и без ветрил
Тихо плавают в тумане
Хоры стройные светил…»

Да… Поэт горной природы. Уважаю горы, горные города и в особенности горную промышленность. Мне нравится походка русских женщин и крымское вино… О, черт возьми! Мистер Рудаков, как дела?

Р у д а к о в. Не блестяще, но и не плохо.

Г и п с (хохочет). Сказка про белого бычка. А мы говорим просто: стальной концерн ДВМ хочет знать, что будет дальше. Мы платим, надеюсь. Но мы говорим удивительно просто: что есть топор? Кусок стали. Мы говорим дальше: что есть сталь? Сталь — металлургическая проблема страны.

Они остановились. Р у д а к о в  передал  Г и п с у  пакет, затем бумагу, которую  Г и п с  пробегает глазами. Затем подает  Г и п с у  телеграмму.

(Читает ее.) Уже сделка подписана. Наши топоры сейчас грузят в Россию? Пока забираю свои слова в карман. (Хохочет. Вдруг перестал смеяться.)

Мгновенно оба повернулись и разошлись в разные стороны. Входит  С т е п а н  с гармонией. Играет, покусывая губы.

С т е п а н. Дураки мы все, близорукого характера! Такие клещи потерять! Знал бы я, какой обормот, какой аполитичный элемент, какой сукин сын спер эти клещи, я б ему… Нет в нас культурного ума — факт. Мозги — как студень в котле. Котел! Такие клещи потерять! (Посмотрел в зрительный зал, туда, сюда, плюнул и ушел.)

Э п и з о д  в т о р о й

Мартеновский цех. Е в д о к и м,  А н к а.

Е в д о к и м (догоняя Анку, пугает). Я — тигра морская!.. Испужал? Ага… Анютка, ты брось по лесам плутать. Медведь спортит. С одной кержачкой медведь полтора года жил, и родилось у них дете — половина зверь, половина человек, а говорит на японском языке.

А н к а. Завел… алкоголик!

Е в д о к и м. Анюта, не спорю, две профессии имею. Первая профессия — кузнец, вторая профессия — пьяница. И по обеим профессиям я ударник. Я… вот видишь, я… Ну посмотри же ты на меня умильными глазами! Я из себя телосложенный мужчина?

А н к а. Собак пугать.

Е в д о к и м. Не скажи. Я, брат, был приговорен к ордену Красного Знамени, но не выдержал…

А н к а. Запил?

Е в д о к и м. Воспитание такое. Эх, Анюта, да ежели бы Евдоким не пил, то женился бы он на тебе, родила бы ты двенадцать пролетариев, работали бы они на заводе, приносили бы нам полторы тысячи в месяц, я бы сидел и пельмени варил, а ты бы в очереди за водкой стояла. Не жизнь, Анюта, а социализм на полный ход!

А н к а. Дурак! При социализме водки не будет.

Е в д о к и м. Ну, это еще посмотрим!

А н к а. Евдоким!

Е в д о к и м. Ну?

А н к а. Ты, наверно, ничего еще не слыхал… оттого и дурачишься.

Е в д о к и м. А ты что слыхала?

А н к а. Я, друг, и слыхала и видала. Ступай-ка в цех сейчас.

Е в д о к и м. У меня к Степану дело есть.

А н к а. В цех иди. Тебя Баргузин спрашивал… Иди, медведь! (Толкает.) Иди. Тебя там выдвигают.