Мартин Борман: «серый кардинал» III рейха

Это событие имело место в годы пребывания Бормана на посту руководителя партийной «кассы взаимопомощи», причем с подъемом Мартина в верхние эшелоны власти в семейных отношениях перемен не произошло. Общество в Бергхофе было шокировано обыкновением Бормана подзывать жену щелчком пальцев и постоянным требованием «поживей!» (одно из самых любимых его выражений, наряду с «мигом!» и «бегом!»). По-видимому, жена и домочадцы вздыхали с облегчением, когда он выходил из дому или был в отъезде.

Однако именно благодаря складу характера Герды этот брак нельзя было назвать несчастливым. Как отмечал [218] Борман, к моменту замужества она уже стала «закоренелой» национал-социалисткой. На этот путь ее наставил отец, и она всегда следовала его примеру. Затаив дыхание, словно прилежная школьница, внимала она тирадам нередко гостившего в их доме Гитлера, усваивая его идеи о предназначении немецкой девушки: верная подруга своего мужа, хранительница домашнего очага, заботливая мать.

Герда испытывала потребность в мужской руке, которая управляла бы ею. Ее святая троица выглядела так: Гитлер, отец и муж. Только этим и объясняется покорность и легкость, с которой она воспринимала постоянные властные окрики Бормана и его грубость. Речь Гитлера на конференции женской национал-социалистской организации привела Герду в восторг. Фюрер объявил, что «выражение «эмансипация женщин» — гнусное изобретение евреев» и что дело мужчины — государство, а дело женщины — забота о семье, о муже, о детях и о доме. Герда Борман сожалела лишь о том, что не смогла присутствовать на конференции, поскольку совсем незадолго до того родила четвертого ребенка.

Ведение домашнего хозяйства не являлось ее сильной стороной. В одном из писем мужу она даже заботливо интересовалась, достаточно ли хороша его очередная любовница в роли хозяйки (за годы их совместной жизни Мартин Борман сменил несколько «официальных» любовниц). Брат Герды отмечал, что она не наделена особыми талантами в делах практических.

Ее отец, бывший армейский офицер, чувствовал в себе склонность к преподавательской работе и через несколько лет после окончания первой мировой войны даже собирался открыть частную школу. По-видимому, этот период оказал заметное влияние на Герду, и она стала воспитательницей в детском саду. Больше всего ей нравилось заниматься с детьми рисованием, [219] рассказывать им сказки, разучивать народные песни и просто играть. Она не претендовала на установление своих внутрисемейных правил и норм поведения — это право полностью принадлежало главе семьи. В одном из писем матери Мартин упомянул и об этом: «Ведение дома, управление слугами, обучение детей — все делается в соответствии с моими указаниями, которым Герда должна следовать неотступно!»

Мартин Борман почти никогда не брал с собой жену на торжественные приемы или фестивали, проходившие обычно в Берлине и Мюнхене, хотя, по заведенной традиции, прочие рейхсляйтеры появлялись там в обществе супруг. Тот факт, что она с редкостным постоянством рожала раз в два года, отнюдь не является тому приемлемым объяснением. С одной стороны, ему не хотелось появляться в кругу избранных рядом с супругой, которая была намного выше его ростом. С другой стороны, Борман сомневался, что она сумеет достойно держаться в таком окружении и поддерживать беседу. И наконец он не раз замечал, что внимательный слушатель даже из пустой болтовни может выудить немало компрометирующей информации. Возможно, именно этим объяснялся тот общеизвестный факт, что даже в узком кругу Герда в основном слушала и очень редко вступала в разговор. Несмотря на успешную карьеру мужа, она оставалась скромной (Шпеер даже назвал ее «запуганной») домохозяйкой. По воспоминаниям Шираха, он только однажды видел Герду в обществе жен ближайших соратников Гитлера: «Они стайкой уютно устроились у камина, но за весь вечер Герда не произнесла ни слова. Она зарекомендовала себя молчуньей, за что Гитлер очень ее уважал». Уважение фюрера выражалось в том, что ей одной он не забывал ежегодно посылать ко дню рождения огромный букет роз. [220]