Мартин Борман: «серый кардинал» третьего рейха

Через несколько дней Геббельс известил Лея и [382] Функа об итогах визита к Герингу, и те очень обрадовались такому результату. Несмотря на явное пристрастие к алкоголю, первый еще сохранял ясность рассудка и так охарактеризовал противника: «Борман управляет партией чисто бюрократическими методами, и в этом — главная причина ее бездеятельности. Борман не работает с массами, умеет исполнять только административную работу и не способен решать задачи, с которыми всякий лидер сталкивается на практике».

Казалось, заговор приобретал ясные очертания; к нему присоединились все, кто еще что-то собой представлял, за исключением Фрика и Гиммлера: первого все недолюбливали, а со вторым Геббельс обещал расправиться в свое время. Вскоре выдалась подходящая возможность для решительной атаки. В полдень 9 марта 1943 года Геббельс, заранее предупрежденный Шпеером об отсутствии Бормана, приехал в ставку «Вервольф». Пока рейхсляйтер НСДАП демонстрировал членам венгерского правительства красоты Баварии, заодно разъясняя гостям основы антисемитизма, Геббельс — при поддержке Шпеера — старался «раскрыть фюреру глаза». Причиной визита он назвал полную беспомощность берлинских властей и заявил, что фюрер недостаточно информирован о деятельности «комитета трех».

Впрочем, беседа началась с приятного: Гитлер дал высокую оценку речи Геббельса в «Спортпаласе» и назвал ее образцом «истинного пропагандистского и психологического мастерства». В отличие от Бормана фюрер полностью одобрил антибольшевистскую пропаганду Геббельса. Вторая часть дискуссии имела целью — в завуалированной форме, посредством ненавязчивых советов — настроить Гитлера нужным образом. В отношениях с церковью (в исполнении Бормана линия партии была чрезмерно жесткой) следовало избрать более мирную тактику, чтобы не сеять рознь [383] внутри страны; необходимо было приструнить партийных боссов, многие из которых преступили рамки морали и вели неподобающе шикарный образ жизни; среди сотрудников личной канцелярии фюрера, руководимой Бухлером, — вопиющее безобразие! — процветала коррупция.

К середине марта Германию охватила мощная волна борьбы с торговцами черного рынка; кампания уличала в отсутствии патриотизма тех высокопоставленных чиновников, которые приобретали продукты именно на черном рынке; их имена предавались огласке. В числе разоблаченных оказались рейхсминистр внутренних дел Вильгельм Фрик, рейхсминистр образования Бернхард Руст, рейхсминистр сельского хозяйства Вальтер Дарре, глава государственной службы трудоустройства Константин Гирл, фельдмаршал Вальтер фон Браухич и гросс-адмирал Эрих Редер. В определенной степени эти скандалы сослужили Геббельсу хорошую службу, поскольку подтвердили его решимость воплотить в жизнь идею тотальной войны. С другой стороны, некоторые из влиятельных деятелей, попавших под огонь критики, были врагами Бормана, и министр пропаганды предпочел бы видеть их в рядах участников заговора.

Борман почувствовал, что за таким оборотом событий кроется угроза и в его адрес. В тот же день он написал Герде письмо, в очередной раз наказав ей ни в коем случае не давать повода для критики. Коль скоро он требовал от других строгого соблюдения установленных правил, то в его доме нарушения были тем более недопустимы — особенно ввиду его особого положения при фюрере.

18 марта его оппоненты вновь провели встречу в Берлине. Геббельс, Шпеер, Лей, Функ и Геринг совещались три часа. Критически оценив ситуацию, они пришли к выводу, что «комитет трех» действовал [384] сверх ожидания умно и предусмотрительно. Наибольшую опасность представлял Борман. Чтобы не позволить ему вбить клин между ними и Гитлером, следовало немедленно вдохнуть жизнь в Совет обороны, для чего решили усилить этот орган такими влиятельными фигурами, как Шпеер, Лей и Гиммлер. Главным условием по-прежнему была осторожность: «комитет трех» не должен был подозревать об объединении своих противников. Геринг обещал начать наступление при следующей беседе с фюрером.