Мартини для горничной

– Вот, – показал генеральный другую бумажку. – И вот. Что это, а?! За идиота меня держите?! Я что – совсем тупым выгляжу, а?! Сто двадцать тысяч – реклама на билбордах для «Хрустального»! Сто тридцать тысяч – телевизионная реклама последнего блока «Легиона»! «Легион» давно весь продан на корню. Какая телевизионная реклама, к чёртовой матери?

Я молчала, смотрела на бьющуюся вену на лбу генерального и умирала от страха. Конечно, было бы глупо вбухать ещё сто тридцать тысяч в «Легион», когда все квартиры в нём давно разлетелись. Василиса должна была пустить сэкономленные деньги на что-то другое.

Но если… Если она этого не сделала…

О, боже! Значит, она просто положила их себе в карман?!

Нет, только не это. Так же нельзя!

– Тут стоит ваша подпись, Маргарита Андреевна. Здесь и здесь.

– Не может быть, – пробормотала я. Голос меня не слушался, губы тоже.

– Полюбуйтесь! Не помните, что <…> подписывали? Я, по-вашему, <…> совсем придурок? Идиот?! Дерево?! Дебил?! Вот за кого вы меня держите!

Я сжалась. Если генеральный начал сыпать матом – значит, он вступил в финальную стадию ярости. Так бурлит и клокочет паровой котёл за секунду до взрыва. Сейчас директор уже не остановится. Нам крышка.

Что же Василиса так меня подставила?! Почему она молчит?

– Хорошо, я сам скажу, что произошло на самом деле. Вы подделали документы и распилили <…> оставшиеся двести пятьдесят тысяч! Подумали – наш директор – дурачок, он ничего он не заметит. У него охота, канал на ютубе, у него в голове одни <…> селезни и уточки. Обведём старого идиота вокруг пальца. Проскочим со свистом, а денежки – себе в карман.

Я молча смотрела на генерального и чувствовала, что кувырком лечу в чёрную пропасть. В ушах свистел воздух, отвратительное ощущение неустойчивости и засасывающей пустоты охватило всё тело.

– Да вы совсем охренели! Я этот бизнес построил своими руками, а вы меня дебилом пытаетесь выставить! Думаете, мне двести пятьдесят тысяч жалко? Да для меня это ничто, копейки. Но ведь вы меня <…>! Обманули! Надуть решили! Шушукались за спиной, подстраивали, выгадывали. Это же свинство! Подлость! А я вам доверял. Столько лет проработали <…> вместе. И вы всё испоганили, всё! Сегодня прикарманили четверть миллиона, завтра – целый миллион. Наверное, и раньше потихоньку сливали <…> рекламный бюджет себе в карман? Да? Признавайтесь! Вы две подлые мерзкие воровки!

От этого эпитета я задохнулась, а Василиса перестала рыдать и в подняла совершенно красное лицо.

– Знаете, что я с вами сделаю? – злобно прищурился Михаил Иванович. Он вдруг потух, успокоился. – Я вас вышвырну на улицу с волчьим билетом!

О, нет… Нет, нет, нет! Только не это!

– Вас больше никто и никогда не примет на работу. Всё, ваша карьера закончилась. Вы в чёрном списке. Навечно. Идите мыть полы, раздавайте листовки, сидите дома и занимайтесь хозяйством. Нормальную работу вы уже никогда не найдёте.

– Михаил Иванович, голубчик, не губите! – завыла Василиса. – Простите нас! Пожалуйста-а-а-а-а!

Я молча глотала слёзы. Они текли по щекам не переставая. Нарисованная генеральным перспектива означала профессиональную смерть. Лучше сразу пойти и повеситься. Я не смогу жить без моей работы.

Михаил Иванович поднялся с кресла и вышел из-за стола.

– А сейчас – вон отсюда! – он указал пальцем на дверь. – Выметайтесь! И чтобы я больше никогда в жизни вас не видел. Никогда! Вон! Быстро!

Василиса вдруг вскочила со стула и, метнувшись молнией, упала в ноги к генеральному. Она заголосила, размазывая слёзы по лицу:

– Не губите, не губите, Михаил Иванович, родненький! Простите! Бес попутал! Умоляю! У меня два студента, мне за обучение платить! Умоляю, пожалуйста, пожалуйста, не губите!

Василиса попыталась ухватить генерального за ногу, но он брезгливо поморщился и отодвинулся в сторону от несчастной. Её тело содрогалось, лицо стало совершенно пунцовым. Я не могла смотреть, как она унижается… Зачем… Нельзя же так…

У меня не было с собой платка. Я молча вытирала слёзы ладонью, но они продолжали литься.

– Выметайтесь, – снова приказал генеральный. – Собирайте вещи и проваливайте. Освобождайте кабинеты. И больше никогда сюда ни ногой. Никогда!

Василиса всё же поднялась с колен. Я встала со стула. Меня трясло, как в лихорадке, даже зубы стучали. Я обхватила себя руками, попутно задев браслет на запястье… И сразу вспомнила о Викторе.

Как же стыдно… Конечно, он узнает. Да весь город узнает! И Виктор решит, что я недалеко ушла от моей бабули – прирождённой грабительницы… Это ужасно… Какой позор… Но, может, Виктор не поверит, что его любимая девушка – воровка?

Но гендиректор безоговорочно поверил! У него даже и тени сомнения не возникло. Конечно, я сама виновата, подписывала бумажки не глядя… Вот и попалась. Теперь вовек не отмыться от этой грязи. Я потеряла любимую работу, но, что самое ужасное, я потеряла доброе имя и загубила свою репутацию…

Только бы Виктор мне поверил! Если ещё и он от меня отвернётся…