Читаем Мартиролог. Дневники полностью

Вчера виделся с Юри Лина, было интервью для вечерней газеты. Я сказал, что намерен обратиться за помощью к Пальме, так как в газетных интервью, в телевизионных выступлениях он продемонстрировал облик политика, который не откажет нам в помощи. Посмотрим. А я придумал кое-что: надо объявить бессрочную голодовку против советского посольства в Стокгольме. Именно в Швеции, где советские ищут максимум возможностей для влияния и проникновения и привыкли рассчитывать на сотрудничество шведов. Устроить голодовку за несколько дней, до 7 ноября, организовать постоянное дежурство ТВ из разных стран, съемки на видео, встречи (культурные деятели, политические — хорошо бы отовсюду). Может быть, присутствие кое-кого из «Солидарности» и так далее. Единственно — выкроить время. Внутри времени окончания фильма и подготовки к Вагнеру. Это чудовищно трудно, но необходимо! Связаться с антропософами, киноклубами, профсоюзами кинематографистов, комитетами Тарковского (Лондон, Италия, Исландия, Франция, Movimento Popolare). Сделать фильм (так, чтобы советские видели, что он делается) и показывать на всех фестивалях. (Поэтому не видео, а 16 мм.) Поговорить с Дэвидом, с Формигони, с адвокатом, подготовить листовки, подготовить письмо в правительство и — главное — рассчитать время! Идея, по-моему, фундаментальная, и именно в Швеции! Юри все организует. Сейчас, может быть, надо собирать деньги для этого. (Звонить в Париж Филиппо.)

Сегодня буду звонить в Москву! Андрюша вырос — 1 метр 68 см, как я. Ноги — 43-й размер, у меня 41-й с половиной.

Лара плохо себя чувствует, в Риме ночью после возвращения из Флоренции (дорога была жуткая — автострада, духота, жара) Ларисе было очень плохо. Я ужасно испугался. Из Рима Лара летела в Берлин через Мюнхен (одна впервые). А я через полчаса — в Стокгольм, через Копенгаген. С новыми паспортами (вернее, документами).

20 сентября Morcote (Швейцария) по дороге из Швеции во Флоренцию

Лариса уже во Флоренции — оборудует квартиру. <…>

Еду монтировать «Sacrificio», надо 2-го или 3-го лететь в Париж на встречу с Лангом, кажется, еще с Миттераном, и для пресс-конференции по поводу Андрюши. Фильм, по-моему, получается, хотя я, кажется, потерял чувство понимания, восприятия того, что делаю сам. То, что делают другие, мне не нравится. Я, кажется, совсем разлюбил Бергмана и Нюквиста в его картинах. Хотя он снял фильм очень хорошо.

Надо срочно обменивать остатки долларов в римском банке — доллар катастрофически падает. Встречался в Цюрихе (по дороге) с адвокатом Orania. Грустный разговор о налогах. Необходимо найти во Флоренции адвоката, способного заняться моими налогами.

Трудно. Устал. Не могу больше без Андрюши. Жить не хочется.

10 ноября Стокгольм

Провел (одновременно с монтажом(?!)) ужасный месяц во Флоренции. <…> Сложности с флорентийским гостеприимством. Дом, где нам предоставили квартиру, не закончен со всеми вытекающими отсюда подробностями: лифт, газ и так далее. Приехал из Роккаль-беньи Гаэтано и помогает: приводит квартиру в порядок. В квартире картонные стены и потолки. Лариса хочет отвоевать на верхнем этаже комнату для моего кабинета. Бесконечные проблемы — бюрократические в коммуне, если бы у меня была возможность, я бы поблагодарил их за гостеприимство, плюнул и куда-нибудь уехал.

Смонтировал картину. Н. Colpi приезжал, смотрел и сказал, что короче сделать нельзя.

Тем не менее назревает скандал. Фр[анцузский] продюсер (Dauman) и шведский прокатчик будут настаивать на 2.10, что в контракте, а я не могу сделать фильм короче 2.30. Я разговаривал с Олофсоном — директором Киноинститута — сказал, что короче не могу, и попросил организовать «художеств.» совет по этому поводу. Просил также, чтобы они организовали показ для Бергмана. Начинаю смотреть пробы для озвучания.

Во Флоренции познакомился с приятелем Франко Терилли — Бенедетто Бенедетти — оперный критик и совершенно сумасшедший. Он хочет перекупить «Годунова» у «Ковент-Гарден» — костюмы, декорации и услуги Стивена — ассистента, чтобы перенести спектакль в Италию. Хочет то же самое сделать с «Летучим Голландцем». Работал с Томмази над декорацией. Пока неясно, но кое-что есть.

Надо ставить «Св. Антония». Просить поддержки у Папы через Формигони.

С Андрюшей пока ничего! Завтра свидание (второе) с Palme.

В Риме были с Ларисой в Министерстве иностранных дел. Они хотят помочь. Как?

Встретились с адвокатом Джуньи. Сенатор и близкий к правительству. Андреотти просил у него подождать неделю, прежде чем начать ходатайствовать о приглашении для наших.

Из Москвы ужасная новость — Сеньку могут взять в армию. Ужасные дни, ужасный год!

Звонил Кшиштоф Занусси. Был очень мил и предлагал свою гарсоньерку в Париже, если нам будет в ней необходимость.

Разговаривал с Ю. Лина: он договорился о встрече с «ведьмой» — она хочет со мной встретиться.

11 ноября

Сегодня был на приеме у Пальме. Он сказал, что есть два пути:

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное