Мартон и его друзья

— Что такое, сынок? — спросила Анна, она была уже в одной рубашке.

— Пирошка дома?

— Давно уже… А что такое?

— Так… — Зубы мальчика стучали. — Так…

Он не поверил и, оттолкнув мать, вошел в комнату. Жена Пюнкешти пошла за ним, высоко держа лампу в руке. Пишта глянул на освещенную кровать. Пирошка спала. Поднялся и Тамаш Пюнкешти. Спросил:

— Что случилось, Пишта?

— Простите… — Мальчик чуть не плакал. — Я… я… подумал… Что… ее трамвай задавил… Я видел…

— Приснилось тебе, что ли?..

— Не-е-ет… Да…

— Ох, уж этот мальчик! — недоверчиво покачала головой Анна. Она старалась угадать, что стряслось с Пиштой. — Да ты же промок насквозь.

— Дайте десять крайцаров для дворника… в долг, — проговорил мальчуган и, получив деньги, пробормотал: — Спокойной ночи, дядя Пюнкешти!.. Спокойной ночи, тетя Пюнкешти!.. Спокойной ночи… — пролепетал он и спящей Пирошке.

В этот миг явился и бледный как смерть Флориан. Он тоже первым делом бросил взгляд на кровать Пирошки и тихо вздохнул. Пирошка спокойно спала, обняв худенькой рукой край подушки. В уголках ее губ играла крошечная улыбка. Ей снился, может быть, Йошка Франк. Она разговаривала с ним.

Разве могло ей прийти в голову, что Пишта, обознавшись, два часа ходил следом за кем-то другим по темной, холодной, исхлестанной дождем улице?

Флориан глянул на Пишту.

И никто в этой квартире даже не догадывался, что двадцатисемилетний Флориан и тринадцатилетний Пишта нынче ночью стали однолетками по несчастному чувству ревности.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, свидетельствующая о том, что издали и звезды ярче, а также о том, что чистота должна быть принадлежностью не только человека, но и поваренной соли

1

Пятеро ребят лежали на берегу канавы. Кругом желтели необозримые поля кукурузы, сухие стебли трещали на осеннем ветру, который дул не переставая. Небо кое-где прояснялось: никак, видно, решить не могло, что ему делать — наслать дождь или подождать еще. Был поздний послеобеденный час. Ребята миновали четыре деревни, а работы не нашли. Какой-то хозяин милостиво согласился потолковать с Петером Чики, хотел было даже нанять его, но только за харчи. А про остальных презрительно бросил:

— Мелюзга не нужна.

Другой готов был всех подрядить на работу — копать колодец, вернее докапывать его. Какие-то рабочие уже вынули землю на двадцать метров в глубину, но, очевидно, повздорили с хозяином и ушли. Этот хозяин даже харчи не давал.

— За каждый кубометр двадцать пять крайцаров деньгами или продуктами.

Ребята один за другим заглядывали в колодец. Он уже и сейчас казался страшно глубоким.

— А… а… сколько кубометров можно выкопать за день? — спросил Тибор.

Хозяин взглянул на Тибора и насмешливо процедил:

— Так ведь это каков работник! — Затем посмотрел на небо и, словно посоветовавшись с облаками, сказал: — Хорошо работать, так и три и четыре можно выкопать. — И снова, кинув взгляд на парнишку, добавил: — Если взяться, конечно, с самого утра.

«Семьдесят пять крайцаров», — подсчитал Геза Мартонфи.

Мартон высказал желание обследовать «рабочее место».

— Можно! — равнодушно кинул хозяин, который переделал уже, должно быть, все дела, и теперь ему было безразлично, на что потратить оставшееся время: с ребятами толковать или одному курить трубку до темноты.

Мартон залез в большущее железное ведро, которым вытягивали землю. Ребята осторожно, медленно стали спускать его, все время придерживая колесо ворота. И ведро и цепь скрежетали, скулили. Мартон слышал сверху скрип колеса, звук все больше и больше отдалялся. Потянуло сыростью, холодом, запахло землей. Мартон содрогнулся. Становилось все темней и темней, будто началось затмение солнца. Но вот и дно. Мартон вылез из ведра. Кругом немота. Тяжесть такая, словно его похоронили. Ноги увязли в мокрой глине, холодная грязь потекла в башмаки. Мальчик глянул наверх. Казалось, он забрался не в колодец, а в трубу: наверху виднелся только маленький кружок, едва различимые, тесно сдвинутые головы ребят, над ними сверкающие звезды. Мартон испугался: «Что это такое? Так вдруг завечерело? Колдовство какое-то?» Он крикнул:

— Тибор!

Голос его прозвучал глухо. И сверху послышались странные голоса, так бывает, когда в бане кричат. Первым раздался голос Тибора:

— Ну?

— Тяните кверху! — крикнул в ответ Мартон. Он прыгнул обратно в ведро и обнял цепь. Начал подыматься.

Темное небо постепенно бледнело, головы мальчишек увеличивались, можно было уже и лица разобрать. Звезды исчезли. Снова наступил день.

— Интересно, — сказал бледный Мартон, вылезши из ведра, — снизу небо кажется звездным.

— Каким!

— Звездным! — Про другие переживания он говорить не стал, ему было стыдно. — Звездным… — повторил он еще раз и задумчиво посмотрел вдаль.

Ребята не поверили.

— Это надо проверить! — заметил Петер.