Мартовскіе дни 1917 года

Не знаю, на основаніи каких данных Маклаков иниціативу созыва совѣщанія приписывает "новому императору". Караулов, разсказывавшій 31 марта в. кн. Андрею Влад. в Кисловодскѣ исторію отреченія Мих. Ал., говорил, что иниціатива совѣщанія принадлежала исключительно думцам: Керенскій телефонировал Вел. Кн. в 5 час. утра, Мих. Ал. разбудили, и он отвѣтил, что "ничего не знает" о том, что произошло в Псковѣ. Надо ли говорить, что теоретическія разсужденія Маклакова, который понял бы собраніе на Милліонной, если бы там рѣчь шла о недостаточности конституціонных гарантій в актѣ отреченія Царя, совершенно непримѣнимы к революціонной обстановкѣ утра 3-го марта, вытекавшей, конечно, не из правомѣрных юридических предпосылок государствовѣдов. При обрисовкѣ тогдашней революціонной обстановки надлежит устранить легенду, правда совершенно второстепеннаго значенія, но очень характерную для революціонной мемуарной литературы. Суханов вспомнил, как он 2-го марта, т. е. в критическій момент, когда рѣшался вопрос о государственной власти, на запрос совѣтскаго комиссара на Царскосельском вокзалѣ ("по порученію желѣзнодорожников"): возможно ли дать Мих. Ал. поѣзд для пріѣзда из Гатчины в Петербург, "без всяких совѣщаній", отвѣтил, "что поѣзда Исп. Ком. не разрѣшает "по случаю дороговизны угля" — "гр. Романов может придти на вокзал, взять билет и ѣхать в общем поѣздѣ" Этот, воспроизводимый Черновым и др. "революціонный" отвѣт теряет свой эффект и относительное остроуміе, так как Мих. Ал., прибыв в столицу 27-го, уже не мог выѣхать назад в Гатчину и находился все время в квартирѣ кн. Путятиной. Так засвидѣтельствовала сама Путятина; это утверждает и полк. Никитин, по словам котораго Мих. Ал. в разговорѣ с ним высказывал особенное недовольство против Родзянко, вызвавшаго Великаго Князя и оставившаго его будто бы в военном министерствѣ во время вечерняго разговора со Ставкой. Однако, для переговоров со Ставкой Мих. Ал. ѣздил не с Родзянко, а с военным министром Бѣляевым и на его автомобилѣ. Весь этот инцидент (с сухановским отвѣтом) нашел нѣкоторый отклик в тогдашнем сообщеніи "Русскаго Слова", но отнесен он ко времени послѣ отреченія. Кто у кого заимствовал — мемуарист ли у газетнаго сотрудника или этог послѣдній у будущаго мемуариста — не знаю...

По словам Путятиной,  Мих Ал. увѣдомил Родзянко только в 4 часа утра 2-го, гдѣ он находится (свидѣтельство болѣе, чѣм сомнительное), и тогда же ему была прислана охрана из 40 юнкеров и 8 офицеров.

2. Возвращеніе делегатов

Гучков и Шульгин только что (около 8 час. утра) вернулись в Петербург и тут же на Варшавском вокзалѣ натолкнулись на яркую иллюстрацію к существовавшим настроеніям. Гучков смѣло пошел объявить акт отреченія в мастерскія Сѣв.-Зап. жел. дор., но рабочіе пришли в такое возбужденіе, что, "закрыв помѣщеніе мастерских, проявили недвусмысленное намѣреніе акт уничтожить, а Гучкова линчевать". Эпизод, повидимому, был не столь драматичен, как изобразил его в приведенных словах Бубликов, и никто не собирался уничтожать акт отреченія и убивать Гучкова.[273] 

Образно, но нѣсколько туманно, об инцидентѣ разсказал Шульгин, бывшій одним из дѣйствовавших лиц. В кутюрьмѣ, которая царила на вокзалѣ, когда "какіе-то люди" "куда-то нас тащили", "мнѣ выпало на долю объявить о происшедшем" "войскам и народу" Рота выстроилаcь "покоем" (четвертую сторону составляла толпа) и взяла на караул . В такой торжественной обстановкѣ Шульгин прочитал отреченіе. "Я поднял глаза от бумаги и увидал, как дрогнули штыки... прямо против меня молодой солдат плакал... Тогда я стал говорить". Депутат произнес патріотическую рѣчь о Россіи, о ея спасеніи, чему подал примѣр Царь. "Ура Государю императору Михаилу второму!" "И показалось мнѣ на короткое время, что монархія спасена". В этот момент Шульгина позвали к телефону — Милюков спѣшил перехватить делегатов на вокзалѣ и предупредить, что они должны ѣхать на Милліонную 12. Милюков не одобрил поспѣшную попытку провозгласить "Михаила II". "Настроеніе сильно ухудшилось текст (манифеста) неудовлетворителен необходимо упоминаніе Учредительнаго Собранія". Шульгин направился на розыски Гучкова, но по дорогѣ передал конверт с подлинным отреченіем посланцу Бубликова и нашёл Гучкова на митингѣ рабочих в желѣзнодорожных мастерских.