Мартовскіе дни 1917 года

Обращеніе писателя вызвано было воззваніем Времен. Правительства, написанным Набоковым, в котором недвусмысленно говорилось о "надвигающейся и уже близкой" опасности со стороны внѣшняго врага: ..."прислушайтесь! Назрѣвают и вскорѣ могут наступить грозныя событія. Не дремлющій, еще сильный враг уже понял, что великій переворот, разрушившій старые порядки, внес временное замѣшательство в жизнь нашей родины. Он напрягает послѣднее усиліе, чтобы воспользоваться положеніем и нанести нам тяжкій удар. Он стягивает, что может, к нашему фронту. С наступленіем весны его многочисленный флот получит свободу дѣйствій и станет угрожать столицѣ. Враг вложит вcѣ силы свои в этот напор. Если бы ему удалось сломить сопротивленіе наше и одержать побѣду, это будет побѣда над новым строем, над освободившейся Россіей. Все, достигнутое народом, будет отнято этим ударом. Прусскій фельдфебель примется хозяйничать у нас и наведет свой порядок. И первым дѣлом его будет возстановленіе власти Императора, порабощеніе народа". В обращеніи военнаго министра еще опредѣленнѣе говорилось, что по полученным свѣдѣніям "нѣмцы, узнав о происшедших в Россіи событіях, спѣшно стягивают силы к Сѣверному фронту, рѣшив нанести удар Петрограду". Многим впослѣдствіи казалось, что Правительство сознательно нѣсколько форсировало, по тактическим соображеніям, положеніе, но, повидимому, нависшая угроза в тѣ дни казалась реальной под вліяніем телеграммы Алексѣева 9 марта о подготовкѣ нѣмцами "сильнаго удара в направленіи на Петроград"... Исполнявшій фактически обязанности верховнаго главнокомандующаго, настаивая на принятіи "самых рѣшительных и энергичных мѣр к уничтоженію поводов разложенія арміи", указывал, что операціи нѣмцев могут "заставить нас совершенно очистить направленіе на Петроград", и что нѣмцы "в іюлѣ мѣсяцѣ могут при удачѣ достигнуть столицы. Потеря же столицы, в которой сосредоточено главнѣйшее производство боевых припасов, знаменует собой наше пораженіе, конец войны, кровопролитную междоусобную войну и ярмо Германіи. Надо твердо и опредѣленно помнить, что нынѣ всѣ без различія партій не только вполнѣ примирятся с происшедшим переворотом, но и будут привѣтствовать свободу Россіи лишь при условіи доведенія войны до побѣдоноснаго конца[378]. В противном случаѣ внѣ всякаго сомнѣнія значительная часть населенія припишет неудачи тому, что переворот произведен в настоящее время, будут искать виновников, будут мстить и междоусобица неизбѣжна". Позже Алексѣев признал ошибочность своих предположеній и 30-го писал Гучкову, что "нѣт никаких реальных данных, указывающих на продвиженіе нѣмцев".