Мартовскіе дни 1917 года

Из осторожных и нѣсколько уклончивых показаній Гучкова перед слѣдственной революціонной комиссіей слѣдует, что автор показаній ночью с 1-го на 2-е марта, дѣйствительно, как бы форсировал вопрос и добился рѣшенія о поѣздкѣ в Псков за отреченіем, будучи заранѣе увѣрен в противодѣйствіи со стороны совѣтских кругов. Как-будто бы это своего рода coup d'état в момент не окончившихся еще переговоров. Так и выходит под пером Шульгина. "Кажется в четвертом часу ночи вторично пріѣхал Гучков". — разсказывает Шульгин. "Нас был в это время неполный состав... ни Керенскаго, ни Чхеидзе не было. Мы были в своем кругу. И потому Гучков говорил совершенно свободно". "Гучков был сильно разстроен", — рѣчь его Шульгин изображает в излюбленной для себя манерѣ под стать своим личным позднѣйшим переживаніям. "Надо принять какое-нибудь рѣшеніе", - говорил ("приблизительно") Гучков. "Положеніе ухудшается с каждой минутой. Вяземскаго убили только потому, что офицер[66]... То же самое происходит, конечно, и в других мѣстах. А если не происходит этой ночью, то произойдет завтра... Идучи сюда, я видѣл много офицеров в разных комнатах Гос. Думы они просто спрятались сюда... Они боятся за свою жизнь... Они умоляют спасти их... В этом хаосѣ... надо, прежде всего, думать о том. чтобы спасти монархію... Можем ли мы спокойно и безучастно дожидаться той минуты, когда весь этот революціонный сброд начнет сам искать выход... И сам расправится с монархіей... это неизбѣжно будет, если мы выпустим иниціативу из наших рук..." И Гучков предложил "дѣйствовать тайно и быстро, никого не спрашивая...ни с кѣм не совѣтуясь... Надо поставить их перед совершившимся фактом... Надо дать Россіи новаго государя... Я предлагаю немедленно ѣхать к Государю и провести отреченіе в пользу наслѣдника"... Шульгин вызвался сопровождать Гучкова. По словам Гучкова, он просил послать с ним Шульгина. "Я отлично понимал, излагает послѣдній мотив своего рѣшенія, — почему я ѣду... Отреченіе должно быть передано в руки монархистов и ради спасенія монарха... Я знал, что офицеров будут убивать за то... что они захотят исполнить свой долг присяги... Надо было, чтобы сам Государь освободил их от присяги. Я знал, что в случаѣ отреченія в наши руки, революціи как бы не будет. Государь отречется от престола по собственному желанію, власть перейдет к Регенту, который назначит новое правительство. Государственная Дума... передаст власть новому правительству. Юридически революціи не будет". Для осуществленія "всякаго иного плана" "нужны были немедленно повинующіеся нам штыки, а таковых-то именно и не было".