Мартовские дни (СИ)

Собравшись с духом, сунулся царевич в разыскной приказ — вызнать у Осмомысла, нет ли каких новостей о пропавшей боярышне Алёне? Старый сыскной глянул на него с досадой, кратко ответив, что домой девица не вернулась и розыски её пока ничего не дали. В недоговоренном, повисшем в воздухе, Пересвет отчетливо расслышал до оскомины в зубах знакомое: «Шел бы ты, дитя неразумное, к мамкам-нянькам, не путался у занятых людей под ногами…»

Пересвет вздохнул понятливо и поплелся восвояси. Сколько подвигов не соверши, а все едино отношение к тебе ничуть не меняется. Как с детства был обузой и докукой, так и остался. Господи, что ж такое сотворить нужно, чтоб тебя перестали считать скудоумным недорослем? Чудище многоглавое единой стрелой завалить, что ли?

Когда брел нога за ногу мимо сестрицыных покоев, узорчатая дверь приоткрылась и высунулась Войслава:

— Братец? Загляни-ка, разговор есть.

Пересвет по доброте душевной зашел и плюхнулся на широкую, крытую пестрым ковром лавку. Сестрице явно было не по себе. Она пометалась туда-сюда по светлице, шуганула прочь горничную с подносом и встала под окном в мелких цветных стеклах, яростно теребя распушившийся кончик русой косы.

— Что стряслось-то? — не выдержал Пересвет.

— Я, наверное, что-то не так делаю, — медленно выговорила Войслава.

— Ага, с самого рождения, — поддакнул царевич, но сестрица на братское злоязычие внимания не обратила, жалостно продолжив:

— Я ведь так старалась. Пирожки вишневые с кухни таскала. Языком старалась не трещать попусту, как Ясминка велела. Глаза долу опускала, слова ученые говорила. Так хотела ему понравиться, а он… Он — ну совсем ни в какую!

— Ему — это кому? — сразу не взял в толк Пересвет. — Гардиано, что ли?

— Не псу же Полкану, что под воротами дрыхнет! Гаюшке-заюшке, конечно же!

— Заюшке, — царевича передернуло. — Ты хоть в глаза его так не величала?

— По-твоему, я совсем дурная? — оскорбилась Войслава. Пересвет едва удержался от искушения радостно закивать. — Братец, ну скажи, что со мной не так? Почему все мои дела сердечные вечно идут через пень-колоду, да валятся прямиком в трясину вонючую? Я ж вроде немногого хочу!

— А чего ты вообще хочешь, Славка? — царевич ухватил сестру за руку, усадил рядом, чтоб не мельтешила перед глазами. — Ну, если всерьёз и только промеж нами. Когда батюшка с матушкой женихов тебе сватали, ты всем на дверь указывала да еще пинка напутственного отвешивала. Твердила, мол, лучше в могилу, чем под венец. В Степь убежала. Рорик-рыцарь чем тебе нехорош стал? Ну, бабник, не без того. Зато любил бы тебя пуще жизни и приплод всякий год усердно заделывал. Теперь прицепилась к заезжему ромею и таскаешься следом, как репей. Нам сказывали, в Ромусе у него другая была. Истинная королевна, тебе не чета.

— Да знаю я, — горестно вздохнула Войслава. — В виршах он ее Оливией именует, а на самом деле она Лючиана. Но она где-то там, за лесами, за морями. Вряд ли они еще увидятся. А я здесь, рядом, только руку протяни!

— Ты замуж за него восхотела, что ли? — запутался в женской логике Пересвет. Отец с матерью окончательно махнули на Войславу рукой и распростились с былой надеждой выгодно сбыть дочурку-царевну. С отчаяния могут и согласиться. Пусть хоть кто-нибудь ее в супруги возьмет. Ну, ромей. Ну, не принц и не королевич. Зато не притащит за собой кучу жадных родственников и будет по гроб жизни благодарен за такое сокровище.

— Точно дурной, — припечатала царевна. — Едина мысль на уме, как бы оженить кого-нибудь. Успокойся, какая из меня невеста. Скоро пора саван шить и на кладбище ползти. Я… — она мечтательно прижмурилась, — я внимания хочу, Пересветушка. Томления сердечного, очей полыхания, сотен поцелуев и все такое прочее.

— Виршей начиталась, — авторитетно заявил Пересвет. — Славка, ну пойми ты вздорной своей головой: вирши и жизнь — две большие разницы. А тот, кто это вирши сложил — дело совсем даже третье.

— Но он мне нравится! Я… я, наверное, в него влюбилась — и хочу, чтобы он тоже меня полюбил!

— Ну, допустим, влюбится он в тебя — и дальше что? — развеял девичьи мечтания царевич. — Сама сказала, замуж не собираешься. Будете шататься кругами по садам рука в руке? Или убежите в Шеморхан, построите шалаш на речном берегу под этими, как их, сикоморами?

— Перемолвись с ним словечком, а? — не отставала Войслава. — Что тебе стоит? Вызнай стороной, что Гаюшка обо мне думает. Может, он не решается со мной по душам поговорить, потому что я царевна?

— А может, ты просто ему не нравишься, — рискнул предположить Пересвет. — Представляешь, случается порой такое. Вон, в тех же «Мимолетностях» сказано: есть любовь, что цветет, не нуждаясь в ответном чувстве.

— Не может быть, чтоб я ему не нравилась, — растерялась царевна. — Знаешь, он вчера ввечеру заглядывал ко мне. Я-то размечталась, сейчас всласть посидим-поболтаем. А он буркнул, что принес мне подарок. Мол, так он меня видит. Сунул в руки да утёк.

— Какой такой подарок?