Мартовские колокола

— Да, как раз сейчас и отправились. — подтвердил Каретников. — Пару часиков подождём — всё и узнаем. Если всё, и вправду, так получится, как говорил барон — будет нашему делу серьёзное подспорье. Всё же жандармский ротмистр — фигура серьёзная, да еще из отряда, который занимается охраной государя! Он по должности просто обязан заинтересоваться.

— Вот я этого и опасаюсь. — вздохнул Олег Иванович. — А ну, как и вправду заинтересуется — и решит для начала нас спросить с пристрастием — «откуда вы, господа хорошие взялись, и от кого сих опасных сказок наслушались?»

— «…И кому успели их рассказать?»[56] — со смешком закончил фразу Каретников. Они с Семёновым до сих пор не могли избавиться от привычки вставлять в разговор цитаты из любимых в молодости книг. Да и не старались особо, если признаться — должно же быть что–то, что напоминает человеку о его лучших годах?

— Ну, будь речь о нас с тобой, наверное, так оно и вышло бы. Но барон, я думаю, знает, что делает — всё же сколько лет он в гвардии служил? Да и ротмистра этого, вроде как с Пажеского корпуса знает…

— В–общем — посмотрим. — подытожил Олег Иванович.. — Дай бог, всё у них получится. А пока — давай–ка еще раз просмотрим последние записи…

И собеседники снова склонились над монитором. За окнами неспешно падали снежинки. Темнело; скрипел снего под полозьями возков. Ранний сумрак скатывался на столицу Российской Империи…

* * *

— Ну вот, а потом они, значицца, с этими тюками на Стромынку подались. Вот, тута написано. — Сёмка выложил бумажку с криво накарябанным адресом. — И как я их только не упустил — сам ума не приложу… — и он выразительно шмыгнул носом.

Я ухмыльнулся про себя. Яша заранее предупредил нас об этой особенности ценного работника — будучи в денежных расчётах честным до щепетильности, — копейки не украдёт, рекомендовали Семёна все, кто имел с ним дело, — малый никогда не упускал малейшей возможности выклянчить у работодателя лишний медяк — и достигал в этом деле небывалых высот.

— Упустил — значит, старался плохо. — разрушил я мечты малолетнего филера. Недаром, сдавая дела перед отъездом в Питер, Яша почти целую ночь просидел с нами в конторе, подробно растолковывая насчёт каждого агента, каждого дела, каждой папки в конторе. Наталья свет Георгиевна, или просто Наташа — курсистка, ведавшая в Яшиной конторе бумажными делами, — тоже присутствовала при разговоре. Можете обвинять меня в цинизме, свойственном нашему циничному до предела веку — а только мне тогда показалось, что Яша поглядывает на барышню как–то уж слишком по–хозяйски.

Будем честны — чем–чем, а выдающейся красотой Наталья Георгиевна явно не блещет: волосы жиденькие, пегие, платье на груди, — там, где у нормальной барышни находится эта анатомическая подробность, — висит какими–то бесформенными складками, а самой выдающейся (во всех отношениях) признаком на лице является нос. Девица явно не избалована мужским вниманием; с каждым визитом в контору я все отчётливее убеждался, что она поглядывает на своего шефа с немым обожанием. Яша был с ней неизменно любезен, от чего Наташа всякий раз таяла.

А что? В принципе — не самый плохой способ обеспечить верность. В такой конторе, как эта, секретарша неизбежно будет в курсе всех дел. Так что, Яша, пожалуй, прав, привязывая ценную сотрудницу к себе даже и такими методами. Интересно, это — следствие знакомства с детективами из нашего времени, которыми я его исправно снабжал, — или старый как мир метод?

Тем не менее, даже недолгое знакомство позволило нам оценить, что умом курсистка–делопроизводительница отличалась острым, аккуратна была до абсурда, а забыть о каком–то порученном деле похоже, не была способна в принципе. Вот и сейчас она легким покашливанием напомнила о себе:

— Так…э–э–э…. Семён, помнится, вам для этой слежки были выданы суммы в размере полтины серебром? Вот, я вижу в отчете траты на тридцать восемь копеек — извозчик семь копеек, чай в трактире с бубликами — пятнадцать, восемь — мальчишкам, ещё один пятиалтынный — дворнику… а это что — «поощрительные суммы, как обещано»?

Сёмка замялся и кивнул он на Ромку:

— Так это… вот, барин же, коли хорошо всё слажу, обещал поощрить, ежели деньги останутся…

— И они у вас, Семён, конечно, остались. — неумолимо продолжала барышня. — А потом вы тут нам заявляете, что не сумели догнать подопечных, потому что лошадь–де извозчика плоха была? А что это, Семён, за извозчик такой — чтоб от Варварки до Стромынки за семь копеек вёз?

Сёмка заёрзал на табурете и виновато понурился — он уже знал, что последует за этим вопросом. И нисколько не ошибся. Я покосился на Ромку — тот украдкой показал мне оттопыренный большой палец. Да, Яша похоже, нисколько не ошибся в выборе помощницы…