Мартовские колокола

— Надеюсь, что так и получится. — кивнул Яков. — В этих книжках, правда, в таком случае у разведчика всякие особые слова и знаки есть — чтобы, значит, если что, дать своим сигнал. Называется… как это… — и Яша наморщил лоб, вспоминая, — …да, «работа под контролем! Только вряд ли они здесь о чём–то таком условились. Мы же для них дикари, папуасы… Но я на всякий случай решил Виктора в последний момент брать — то есть сегодня, двадцать восьмого. Чтобы как можно меньше была вероятность, что он успеет подать сигнал.

Сверху загрохотали сапожищи — городовой.

— Так что их высокобродие вас зовут, говорят — спекся. Поспешайте за мной, господа хорошие…

— Ну что, пойдёмте, господин барон? — сказал Яша, запихивая за пазуху планшет. — Кажется — наш с вами выход…

* * *

— Олегыч, бросай всё, скорее на почтамт! — Каретников влетел в комнату.

Семёнов удивлённо поднял брови. Ему нечасто приходилось видеть приятеля в столь возбуждённом состоянии. Из–за спины у доктора выглядывал Яша.

— Да, Олег Иваныч, поскорее бы. надо срочно в Москву телеграмму, ребятам. Хотя — что они смогут…

— Там Роман. — отрывисто бросил Каретников. — Он — солдат и сообразит, что делать. К тому же, Корф обещал послать телеграмму Фефёлову — через кого–то из своих друзей, по армейской линии. Есть шанс, что подполковник поможет ребятам… Да соберёшься ты когда–нибудь или нет? — заорал он на Семёнова… у нас счёт на секунды, а он тут глазами лупает…

— Да объясните вы мне, наконец, в чём дело? — от волнения Семёнов не попадал в рукава пальто. Налетели, орут, понимаешь…

— Вместо ответа Каретников схватил приятеля за рукав и выволок из номера. Вперед застучали каблуки — Яша кинулся вниз по лестнице, ловить извозчика.

— …так вот, когда барон с Яшей вытянули из Виктора всё по поводу завтрашнего покушения, тот спросил, что теперь с ним будет. Осторожно так, с надеждой. — Каретников, говорил, задыхаясь от быстрого бега. Возок немилосердно швыряло из стороны в сторону — кучер гнал, не жалея лошадей.

— Понимал, гад, что его очень даже просто хлопнуть можно — и никто имени–отчества не спросит. — вставил Яков. — У него же здесь ни родственников ни друзей, никто и не спросит, куда делся… держитесь, Олег Иваныч!

Возок занесло на повороте; Семёнов чуть не вывалился из тесного «кузова», чудом успев схватиться за отворот пальто Колесникова. Дорогое сукно затрещало.

— Держись, барин, до телеграфу совсем близко, оглянуться не успеете, как домчу! — обернулся к седокам кучер. — А что трясёт — извиняемся, сами же сказали — скорее, сталбыть…

— Ну вот, господин барон ему и отвечает — «виселица тебе выходит, дорогой Виктор. — продолжал, как ни в чём ни бывало, Яша. — Для кого иного бы дело и каторгой кончиться, а тебя — какой смысл? К политическим тебя нельзя, больно знаешь много, а уголовные бандиты тебя непременно зарежут, так уж проще повесить — чтоб не мучился». Ну, Виктор и разрыдался, а потом говорит — «а ежели я вам все планы, которые по Москве выдам — пощадите? Господин барон и отвечает: «Ты сначала говори, а потом посмотрим, не в том ты положении чтобы торговлю разводить.» Ну, он поломался малость и поплыл…

— Короче, Олегыч, этот поганец Геннадий спланировал в Москве большой… как бы это сказать.. экс. Проще говоря — налёт на банк. Здесь, в Питере он, сволочь, как я понимаю, политический капитал зарабатывает — ну как же, тот кто убил Государя автоматически становится первым авторитетом в террористических кругах России, — а там собрался решить денежные проблемы. Причём — конкретно так решить, на годы вперёд. Слыхал что–нибудь об эсеровском эксе в девятьсот седьмом?

— В шестом. — поправил Семёнов. — Эсеры–максималисты, взяли почти миллион ассигнациями и золотом.

Вот–вот. — кивнул Каретников, судорожно хватаясь за боковину возка: экипаж летел вперед по вечерним улицам Петербурга, не разбирая дороги, и кучер нахлёстывал лошадей, в надежде заработать обещанную полтину. — Вот он и решил повторить это дело. Точнее — не повторить, а приоритет свой забить; здесь–то никаких эсеров еще нет, и банк они не грабили… И что удумали, негодяи — похитили три дня назад двух дочерей кассира общества, двенадцати и семи лет. А папаше прислали письмо, что будут присылать ему пальчики девочек по одному, ежели только вякнет полиции.

— И что, донёс? — заинтересованно спросил Олег Иванович.

— А ты, чтоб тебя, как думаешь? — окрысился Каретников. — Нет, конечно. Хотя мог и донести — тут люди к такому беспределу ещё не привыкли, это вам не девяностые. Вполне мог и не поверить…

— Ну да, не донёс. — подхватил Яша. — Так что теперь они знают, что в кассе общества со вчерашнего дня лежат полмиллиона ассигнациями и сто двадцать — золотом. Плюс — на невыясненную сумму ценных бумаг. Так что Дрон со своей бандой будет действовать завтра, в самое то время, когда Геннадий со своими здесь примется государя убивать!

— А наши–то тут при чём? — недоумённо нахмурился Семёнов. — Ну трясанут они банк…. Жаль, ь кончено — не не критично. Если мы им тут затею сорвём — что толку от тех денег?