Мартовские колокола

И с этими словами он взялся за массивную львиную лапу бронзовой ручки и потянул на себя. Дверь, украшенная скромной, но до блеска начищенной табличкой «Ротмистр лейб-гвардии барон Корф. Фехтование и атлетика» открылась, и мы шагнули в прохладный коридор, навстречу швейцару в ливрее, украшенной шитым золотыми нитками гербом Корфов…

В доме Выбеговых кроме Вареньки детей было двое: старший Сережа и младшая девятилетняя Настя. Сережа уже два года как учился в кадетском корпусе, и вся повседневная родительская забота доставалась теперь девочкам. Дядя любил всех детей одинаково и не делал различия между своей дочерью и племянницей; но он и прежде редко бывал дома и, занятый службой, не мог много времени посвящать детям. А уж когда сын отправился в кадетский корпус, и вправду почти забыл о том, что Варенька на самом деле не родная их дочь. Год назад мать поместила девочку на полный пансион в женскую гимназию при воспитательном доме, устроенном для дочерей офицеров, погибших на Балканах во время последней войны с турками; отец ее, артиллерийский офицер, был тяжело ранен при Плевне и несколько лет назад отдал богу душу. Первые полгода Варя провела в пансионе при гимназии, но потом Выбеговы настояли все-таки на своем и забрали девочку к себе.

С недавних пор частыми гостями в доме Выбеговых стала не только Марина Овчинникова (с которой Варя сдружилась с первых дней учебы в гимназии), но и ее кузен Николка, а также сын квартиранта Николкиного дяди Иван. Появление этого мальчика и перевернуло, кажется, всю жизнь Вари – начиная с того, самого первого, забавного эпизода в кофейне, когда Ваня и его отец избавили девочку от неминуемой беды, – и после, на велосипедном празднике в Петровском парке, где она в первый раз смогла побеседовать с новым знакомым.

Правда, вскоре знакомство прервалось, причем надолго – мальчик, как оказалось, уехал с отцом за границу, и не в обычную развлекательную поездку, какими нередко хвастались в гимназии девочки, имевшие богатых родственников, а в самое настоящее путешествие по диким странам, причем такое, о каких Варя лишь читала в приключенческих романах Жюля Верна и Буссенара. Летом, на даче в Перловке, Варя не раз интересовалась у Марины (дачи Выбеговых и Овчинниковых стояли рядом, и девочки во время каникул почти не разлучались) о том, нет ли каких вестей об их квартирантах. Увы, путешественники не баловали своих московских знакомых – писем все не было, и даже Николка не знал, где теперь странствуют Ваня с отцом. И тем более удивило девочку то, что когда они вернулись с дачи, на вокзале их встретили Николка и Ваня. Варя была так смущена и обрадована, что не смогла даже толком поговорить с мальчиком; тетя Нина, напротив, встретила молодых людей весьма радушно, с удовольствием приняла помощь, позволив донести вещи до пролетки, и предложила заходить в гости – без церемоний, запросто.

С тех пор мальчики стали на Спасоглинищевском частыми гостями. Они то приходили вдвоем, как правило, передавая письма от кузена Веры Алексеевны, лейтенанта Никонова, которого отец Ивана устроил лечиться после ранения в какую-то особую заграничную клинику, то вместе с Мариной. Пили чай за большим круглым столом в столовой на втором этаже флигеля Выбеговых; потом устраивались здесь же, в гостиной, на канапе возле невысокого столика – и начинались долгие разговоры. Нина Алексеевна сама нередко присоединялась к молодежи – так интересно рассказывал гость. Рядом, обычно с куклой, пристраивалась маленькая Настя; впрочем, вела она себя обыкновенно тихо, лишь изредка встревая с вопросами в беседу «взрослых».

А как любила эти посиделки Варенька! В свои пятнадцать лет Ваня успел объездить с отцом полмира. Шутка сказать – от Аляски, через загадочные, прикрытые романтическим флером страны Востока, Индию, Персию – в Россию! А потом – Архипелаг, Сирия, Святая Земля – места, где странствовали библейские народы и происходили события, давшие начало всей истории… Ваня рассказывал про египетские пирамиды, в которых древние народы хоронили своих царей, или фараонов, про полуразрушенные башни Константинополя и Мраморное море, вечно теплое и вечно голубое, усеянное волшебными островами…

Рассказы эти оставляли след не только в душе девочки. Разумеется, Варенька, подобно любой ее сверстнице, вела альбом. Это было почти произведение переплетного искусства – с бархатной обложкой красивого вишневого цвета, золоченым обрезом и изящным бронзовым цветком на обложке. Варя помнила, как удивился Иван, когда она в первый раз дала ему в руки свое сокровище: мальчик долго и внимательно рассматривал альбом, листал страницы, уважительно проводил пальцем по роскошному обрезу…

Иван не сразу понял, что, собственно, от него требуется, – оказалось, он понятия не имел, зачем вообще он нужен. Варю это удивило – ведь подобные альбомы были у любой барышни ее возраста, как, впрочем, и у многих молодых людей. В альбомы вписывали понравившиеся стихи; туда же подруги, друзья заносили пожелания, шутливые наставления. Порой таких альбомов у владелицы бывало несколько.