Мартовские колокола

Варенька очень любила танцевать. Она скользила по паркету, как воздушная фея, изумительно выделывая грациозные па и ни на минуту не теряя такта, – вальс был объявлен фигурный. Ваня, раскрасневшийся и смущенный, едва поспевал за партнершей, думая только об одном – как бы не наступить тяжелыми рифлеными ботинками на край ее воздушного одеяния или, хуже того, на легонькую матерчатую туфельку. Мальчик уже успел проклясть себя за тягу к выпендрежу: собираясь на вечер в женскую гимназию, он старательно придал себе мужественности с помощью одежды в полувоенном стиле – и вот сейчас тяжко маялся, стараясь не зацепить массивными берцами туфельки своей дамы…

– Ну вот, молодые люди, похоже, мы обо всем и договорились, – сказал Корф. – Письмо из канцелярии градоначальника имеется; отношение от имени начальника московского гарнизона тоже. Не думаю, что директор вашей, Никол, гимназии устоит против такой тяжелой артиллерии.

– Уж это точно, – усмехнулся мальчик. – Да он как увидит, от кого письма, по стойке «смирно» встанет, а заодно вместе с собой все классы поставит.

– Значит, первый этап позади, – подвел итог барон. – Штабс-капитан Нессельроде сегодня отписал мне, что по подписке собрана весьма солидная сумма; один из офицеров, а также двое унтеров из Троицко-Сергиевского батальона готовы принять посильное участие. Особенно унтеры – полковник особо их рекомендовал как людей, с одной стороны, не склонных к излишней жесткости или даже к сквернословию, но и в то же время хорошо себя показавших в обучении новобранцев. Вот они-то нашими «волчатами» и займутся, а господин офицер будет следить за проведением занятий. На вас же, сержант, – обратился барон к Ромке, – остается проведение занятий по основам рукопашного боя. Стрельбу и фехтование я возьму на себя; так уж и быть, выделю один день в клубе для занятий господ гимназистов, а со стрельбищем помогут в Фанагорийских казармах. Придется, правда, вашим одноклассникам помотаться по Москве…

– Да ничего страшного, господин барон! – зачастил Николка. – Они как узнают, что их будут учить и стрельбе, и фехтованию, и еще и драться, – так все запишутся. Еще и выбирать придется, кого брать!

– А здесь уж на вас, друзья мои, надежда, – кивнул Корф. – Откуда нам с сержантом знать, кого в вашей гимназии надо брать в первую очередь, а с кем вовсе не стоит связываться? Вот вы нам и подскажете.

Николка сразу же принялся думать: Савельева не надо… Трус, доносчик, такому в боевом отряде не место. А вот братьев Шелопаевых, чей отец, отставной офицер-артиллерист, служит теперь брандмейстером[30] Замоскворецкой части, взять непременно – сильные, храбрые, друзья хорошие. Водовозов? Очкарик, умник, в драки никогда не лез. Но не трус – случалось, попадаясь за какие-нибудь провинности, никогда не выдавал товарищей. Значит – надежный, а мускулы и решимость – дело наживное, этому-то их и будут учить. Кто еще? Кувшинов?

Видимо, имя это Николка назвал вслух – до того был озадачен неожиданно пришедшей в голову мыслью. Ваня немедленно отозвался:

– Кувшинов? Это тот самый чмошник, которого ты тогда перцовым аэрозолем угостил? Он-то на кой нам нужен?

– И вовсе он не чмошник, – обиделся за одноклассника Николка, успевший уже запомнить некоторые Ванины уничижительные словечки. – Просто его хулиганом считают, ну и дерется он много. А на самом деле у него дома просто пятеро братьев и сестричек – и все его младше, вот на него родителям и не хватает времени. Зато он знаешь как хорошо умеет командовать! Я с ним с начала этого года снова подружился – он хороший, добрый даже, только дури много в голове и не знает, куда силы деть…

– Это нам знакомо, – усмехнулся Ромка. – У нас в учебке половина пацанов были кто с приводами, а кто вообще чуть под судимость по малолетке не попали. И все как один – гопники на районе. Веди своего Кувшинова, мы из него дурь живо выбьем…

– Вот и славно, – подытожил барон. – Значит, и с этим решили. Итак, молодые люди, завтра нанесем визит в вашу гимназию…

– Господин барон, ваша милость! – раздался от дверей взволнованный голос Порфирьича. Старый денщик нередко сопровождал Корфа в клуб, не давая всякий раз спуску местным лакеям и обслуге, а заодно беря на себя почетную обязанность оказывать любые услуги самому Корфу и его приближенным гостям. – Там мальчонка просится, от этого… Якова. Семкой зовут. Встрепанный какой-то весь… сдается мне – беда приключилась, ваш сокородие!

Глава 10

Сосновые леса за окном вагона внезапно сменились болотами с жиденькой порослью. Поезд приближался к столице Российской империи, Санкт-Петербургу. Пыхтящий паровоз, казалось, еще усердней начинал тянуть вагоны, стремясь поскорее добраться до финиша своего привычного пути. Вокруг отцветала пурпурно-золотая осень – та самая, что так красиво убирает земли Ингерманландии.