Мартовский ветер

- Воскре-еси-ить?.. - несмело переспросил я. - Новый мозг, новое тело...

Честно говоря, я тогда был почти совершенно уверен, что вся эта история с дисками не что иное, как мистификация.

- Тело? - переспросил Подопригора и улыбнулся. - Тело... Все эти рычаги, насосы, фильтры люди научатся создавать значительно раньше, чем мозг. Я, конечно, очень упрощаю - осознанно для ясности схематизирую. На самом деле все это необычайно сложно. И будущий завод по производству, ну скажем, человеческих сердец совершенно невозможно будет сравнить с современным моторостроительным...

И все-таки по сути своей это тоже будет завод - огромное предприятие со своим проектно-конструкторским бюро, с поточным, плановым производством. Да мы уже и сейчас находимся на пороге этого. Уже и теперь делаются попытки протезирования костей. А что будет через тридцать, пятьдесят лет?

- Допустим, что это... ну, что вы в какой-то мере правы. Но почему для этого эксперимента вы избрали именно меня? Думаю, людям будущего намного интереснее была бы млонзограмма какого-нибудь известного деятеля или художника. А я? Таких, как я, по деревням, по заводам - миллионы.

Профессор хитро усмехнулся:

- А вы и сами хорошо ответили себе: "таких - миллионы"... Эх, дружок, дружок... Юный мой, дорогой мой, скромный мой друг... Да ваша млонзограмма для будущего несравненно дороже и интереснее, чем запись какого-то там известного и прославленного... Вы - именно такие, как вы, - творите и движете историю. Вы, а не деятели и художники. О них и так не забудут во времена Великого Интегрирования.

- Простите, я не понимаю, что значит "Великое Интегрирование"?

- А это, друг мой, не так просто объяснить.

Профессор задумался.

- Ну, ладно... Давайте, пожалуй, так: для начала запомните простую, но на первый взгляд вроде бы парадоксальную истину: мы, люди - разумные, смертные существа, - мы уже по природе своей бессмертны!

Люди бессмертны...

Постойте... - Подопригора в изнеможении откинулся на спинку кресла. Что-то оно опять... Снова... Одну минутку...

Замолк. Одной рукой прикрыл глаза, другая на груди - вздрагивает, будто отталкивает, подкидывает ее последними своими отчаянными ударами обессиленное, старческое сердце. Опять отпил из стакана...

- Послушайте, - поднял он голову, - там... в соседней комнате, секретер... Красная папка... принесите...

Я не сразу отыскал старенький небольшой секретер между стеллажами, шкафами и просто высоченными штабелями книг. Между специальными научными работами было много разнообразнейших изданий художественной литературы. В особенности сборников народных песен, пословиц, сказок. "Странно, подумал я, - что может быть общего между физикой, биологией и фольклором?.."

Наконец я все же нашел то, что искал. Торопясь в кабинет, споткнулся о какой-то кабель и чуть было не упал.

Профессору стало лучше. Медленно, со старческой старательностью развязывал он тесемки большой красной папки.

- Вот, - подал мне развернутую большую толстую тетрадь. - Читайте отсюда. Все, что перед этим, не нужно, это для специалистов.

Я взял рукопись, придвинул кресло к столу.

- Послезавтра, - с грустью произнес профессор, - эта моя красная папка - плод тридцатилетних раздумий и поисков - будет в академии...

Ф-фу... И что это оно сегодня так?.. - Профессор склонил голову, словно прислушивался, как тяжело, из последних сил, билось, не сдавалось сердце. - Читайте... Читайте вслух, юноша... Это любимое мое место...

- "Люди бессмертны, - начал я, то и дело поглядывая на Подопригору. Люди бессмертны. Каждый рождается для вечной жизни. Воистину были правы поэты, которые твердили: человек, оставляя плоды трудов своих, становится бессмертным".

- Да, да! Это действительно так! - перебил профессор. - Это истинно так. Спасибо поэзии, это она, народная и литературная, из века в век провозглашала эту мысль. Именно ей, поэзии, я обязан этим открытием. Она первый толчок... Но читайте, молодой человек. Читайте, читайте...

- "Человек, - продолжал я, - работая, оставляет в продукте своего труда - в скрытом, словно растворенном виде - частицу своего интеллекта, своего "я". Это касается не только умственного, но в такой же мере и физического труда.

Каждый человек творческого склада, человек-труженик, человек-борец, независимо - известный или неизвестный - всегда талантлив. И это видно во всех его творениях и делах. Среди безликих, хотя, может, и стандартно-добротных произведений ("от сих до сих"), его творения резко выделяются.