Мартынов. Неделя стюарда

— Да. И это нас возвращает к нашему делу. Когда Фануччи был убит кем-то из недоброжелателей, Экин после того, как вы столь благородно дали ему второй шанс стать честным человеком, наведался в квартиру покойного. Когда он туда вломился, сработала бесшумная сигнализация, оповестившая об этом моих людей, — продолжил рассказ Сташков. — Они задержали ничего не понимающего Экина, который и рассказал им о том, что Фануччи больше не с нами. А также о том, что началось всё с неудачной попытки ограбления какого-то юного дворянчика.

— И, по-вашему, выходит, что это был я? — попытался я произнести как можно более иронично.

— Естественно. Я знал, что после смерти Фануччи район погрузится в хаос, нужно было как можно быстрее поставить кого-нибудь во главе преступного мира этого места, — ответил агент Его Величества.

Я фыркнул.

— Вам, государеву человеку, нужно было поставить кого-то во главе преступного мира. Вы себя слышите? — горько сказал я.

— Поймите, стюард, — сказал он. — Бороться с преступностью — это задача полиции. Мои задачи более изящные и иногда требуют не совсем честных методов. Я должен избегать хаоса, чтобы большинство честных граждан могло спать спокойно. Я с радостью отдал бы Фануччи в руки закона, но пока закон не пришёл к Фануччи и его подчинённым, моя задача — минимизировать вред, который они наносят обществу, а ещё лучше, заставить их приносить пользу.

— Понятно, понятно, — махнул я рукой, — так, почему вы думаете, что это был я?

— После того, как мне передали данную Экином информацию, мои люди завербовали его, сделали нашим агентом. Стукачом, попросту говоря. — сказал Сташков. — Мой человек, его куратор, вы, кстати, его только что видели, отпустил Экина, велев отчитываться раз в неделю.

Я удивился:

— Человек, которого я душил — куратор Экина?

— Да, именно так, — кивнул неприметный господин.

— Почему же он не использовал Яр, когда к нему ворвался незнакомый человек, и не начал его душить? — поинтересовался я.

— Потому что у него нет Яра, — пожал плечами Сташков. — В моей организации пригождаются разные люди. Правда, после того как его пытался убить Экин, встаёт вопрос о профессиональной пригодности этого агента, но это уже моя проблема, как руководителя. Вас, Матвей Михайлович, она не касается. Кстати, вы не «незнакомый человек», он прекрасно вас знает.

— Интересно, — произнёс я.

— Я вернусь к рассказу. Под влиянием ли ваших слов или по причине отсутствия криминального заработка, но Экин на самом деле устроился на работу курьером. — сказал тусклый человек. — Каково же было моё удивление, когда его куратор сообщил мне, что, доставляя посылку некоему Матвею Михайловичу Мартынову, внуку князя Юрия Мартынова, Экин опознал в адресате того, кто заварил всю эту кашу на улице Пиратского, непреднамеренно подведя Фануччи под нож.

Я резюмировал:

— Таким образом вы сделали вывод о том, что дворянин, которого пытался ограбить Фануччи для поддержания своего авторитета и Матвей Мартынов, — это один и тот же человек, — основываясь на словах Экина?

— Да. И что меня особенно заинтересовало, так это то, что Экин утверждал, что дворянин активно использовал Яр, — ответил Сташков. — И это при том, что я своими глазами видел, что Яра у вас нет совсем. Будь у вас хоть капля, вы бы попытались ей воспользоваться, чтобы избежать пытки.

— А зачем вы мне рассказываете всю эту длинную предысторию? Не для того же, чтобы удовлетворить моё любопытство? — спросил я.

— О, конечно же, нет. Вы всё узнаете, когда придёт время. Я снова присмотрелся к вашей персоне. Вокруг неё в последнее время было много суеты. То вы лупите прутом несчастного словоблуда, то в доме князя Аматуни, с дочерью которого вы так сблизились, происходит настоящая бойня, то вдруг вы секундант на дуэли со смертельным исходом. Дуэли! — презрительно произнёс он. — Два идиота, дерутся как бараны из-за какой-нибудь чепухи! Только бараны умнее, потому что реже убивают друг друга!

— Что ж, видимо, смысл дуэлей понятен только тем, у кого есть честь, — пожал плечами я.

У меня была своя чёткая и аргументированная позиция по этому вопросу, которую я высказывал в разговоре с Валерием Мартыновым, поэтому восклицания филёра, в смысле шпиона, мерзавца и шантажиста, подглядывающего в окна и замочные скважины, меня только забавляли.

— Ах, да, честь. Конечно. Ну, уж простите, Бог не дал, — с сарказмом сказал Сташков. — В общем, в полицейских отчётах, к которым у меня есть доступ, упоминалось, что во время того, когда градоначальник Меньшиков распорядился провести зачистку района от преступных элементов, некий человек в маске ворвался в квартиру, где планировали отсидеться некоторые из этих самых преступных элементов, и выкинул одного из них из окна. По их словам, они неплохо побили его, прежде чем их арестовал полицейский офицер.

— Скáжете, и это тоже был я? — поднял бровь.